Все под контролем.
Делает свое дело, отлично работает желтенькая таблеточка. Уходят заботы, исчезают проблемы, стирается из памяти пласт за пластом.... Забывается плохое и хорошое.... Исчезают в небытие стройные, крепкие ножки медсестричек, опоясанные резинками поверх серых казенных чулок, обрамленные защитным сукном юбок, упругие грудки в в бязи солдатских нательных рубашек, затем в розовой пене трофейных, несчитанных кружев. Растворяются в тишине подмосковной ночи без остатка стога в молдавской степи, жаркие объятия чернобровых степнянок... Словно в мусорную карзину полетела смятым листом, казенная, неискренняя любовь секретарш из Верховного Совета. Быстрая, небескорыстная ласка стюардессок в салонах лайнера, острая, желанная, захватывавшая. Угасающее сознание цеплялось, не отпускало, пыталось сохранить до последнего мгновения любовь к маленькой, канувшей в неизвестность медсестричке, безжалостно оторванной от старика всемогущим Юрой. Может любовь... а может и так себе, старческая страстишка...
Умирал, уходил старый человек. Вождь? Не вождь? .... Президент ли? ... Маршал?.. Просто еще один Генеральный Секретарь... Все при нем шло в стране размеренно, медленно, своим заведомым чередом, не так чтобы хорошо, но не совсем уж и плохо.... Люди этой страны потихоньку спивались, в силу возможностей растаскивали все, что попадалось под руку, но страна оказалась настолько обильной, богатой и растаскивать пришлось бы очень долго. Годы его правления сначала, раззадорясь, расхрабрясь обзовут "Застоем".... Крушить начнут, широко этак, ну, раззудись плечо! Потом, почешут по русскому обычаю репу и передумав... переименуют в "Золотой Век". Состарившись, сидя по прежнему по еще более обветшалым, запущенным кухонькам станут рассказывать ностальгические старые анекдоты ничего не понимающим внукам.
Утром, по заведенному порядку в спальню Маршала вошел, мягко ступая, охранник. Поднял шторы, покашлял тактично, намекая старому человеку, что солнышко уже высоко встало, начался новый день, пора бы и вставать. Генсек лежал, не откликался. Вошедший осторожно прикоснулся к свесившейся с кровати руке Вождя, еще теплой, но уже безвольной, распластанной, покрытой морщинистой пегментированной кожей, напоминающую слегка студенистую, пропитанную соленой влагой ласту выброшенного ночным северным штормом на холодную гальку помершего от старости моржа.
Чекист выматерился. Бросился бегом, перепрыгивая ступени, гремя по лестнице, забыв о тишине Дома. Бежал сообщить о случившемся совему начальству. Дальше случился неизбежный в таких печальных ситуациях переполох. Со слезами близких и обслуги, звонками в Медсануправление, соратникам. Прежде всего Юре.
Охрана свыклась, сработалась за долгие годы со старым, пусть недужным, но не грозным, скорее по человечески добрым и незлобливым хозяином. От будущего хорошего не ждали, догадывались - новая метла всех выметет. Со своими людьми прийдет. Прощай спецкормушки. Устало матеря умников снявших медицинский пост на даче, застрявших где-то в дороге кремлевских медиков, а заодно и всю советскую затраханную медицину, они сорок минут пытались массировать грудь, делали искусственно дыхание, старались вернуть Генсека к жизни.... Не удалось... Желтая таблеточка сработала безотказно. Только эти несколько человек оставались верными покойному Вождю.
Не особо торопясь, приехал вальяжный, всезнающий, гладко выбритый, благоухающий духами Главный Врач. Безучасный, отрешенный. Словно через силу подошел к телу, отворотил, брезгливо поморщившись, рукав стариковой пижамы, пощупал пальчиками запястье. Изрек безапеляционно, - Кончился, Ильич!
Ну, ему виднее...
Повернулся, бросил взгляд на неслышно вошедшего следом Юру... Опустил долу глаза, склонил в приличествующем скорбном полупоклоне седую благородную шевелюру.
- Ну, ну, все путем, все правильно!, - Прошептал вслух и бросился вдогонку за тихо вышедшим Председателем. Торопясь, скользя подошвами новых итальянских ботинок по поступеням старой, враз ставшей противно скрипучей лестницы, мимо осиротевшей охраны, старой, жалкой и некрасивой, никому более на свете не нужной, плачущей навзрыд вдовы.
После всех неспешно подрулила "Скорая" из кремлевки. Загрузила труп. Увезла...
Глава 8.
Судьба индейка...
Усталая подводная лодка входила в гавань. Все также сползали с сопок к бухте серые прямоугольнички пятиэтажек домов офицерского состава, чуть подальше, чуть особняком, высились две новые, еще не потерявшие строительные колера девятиэтажки. Между ними приземистые коробочки торговых точек. Дом офицеров Флота. Красные и зеленые кубы и полукружия складов, береговые казармы, окруженные тоненькими прутиками постоянно неприживающихся саженцев. Здание Штаба, окруженное взрослыми деревьми. Землю шефы привозили. Поползли мимо шаровые, с ржавыми потеками, борта плавбазы, судов снабжения, госпитальных, деактивации, дегазации, плавучего дока, плавкранов, буксиров, прочей мелочи вспомогательного флота. Открылись наконец однотипные, приснувшие временно у пирса черными дельфинами, подлодки. На палубах некоторых командиры выстроили свободных от вахты матросиков. На причальной стенке, за спинами дивизионного морского начальства, волновалась пестрая кучка встречающих женщин, многие с детьми, некоторые с цветами.
Лешка стоял в ограждении ходовой рубки немного позади тех, кто обязан находиться наверху, среди таких как и сам, допущеных негласно. В любой момент коротким жестом командира мог оказаться сосланным вниз, в кондиционированное брюхо всплывшего черного кита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68