за последние несколько недель он единственный пришел ее навестить. Старинная поговорка «С глаз долой из сердца вон» начинала приобретать смысл: пылкие поклонники и близкие друзья, казалось, забыли о ее существовании. Зато она приобрела одного настоящего друга – Брайана Кэллоуэя. Она знала, что он доверяет ей самые заветные тайны. Об отце, о смерти матери, о роскошной нью-йоркской квартире, о его любви к Челси Дюран и их разрыве, о выкидыше, его работе. Лилиан ценила это доверие выше всего. Она была благодарна судьбе за эту дружбу, пусть и доставшуюся ей такой дорогой ценой.
– Ну почему, – недоуменно говорил Брайан, – почему все те, кем я дорожу больше всего на свете, в конце концов плохо кончают? Иногда мне кажется, что все, чего я касаюсь, тут же увядает и гибнет.
Лилиан тепло улыбнулась.
– Ты же знаешь, что это совсем не так. Чистое совпадение, в котором нет твоей вины. Каждый цветок увядает в свой срок.
– Вот именно. – В голосе Брайана зазвенело отчаяние. – Беда в том, что я не умею вовремя уйти.
– Брайан, я тебя не узнаю, – перебила его Лилиан. – Прекрати сейчас же. Тебе незачем винить себя в том, что случилось со мной, с Джун, с Челси. Ведь не ты переплел наши судьбы, а пьеса.
Он бессильно сжал кулаки.
– Да черт бы побрал эту пьесу! Клянусь, Лилиан, если бы я знал, сколько горя и страданий принесет с собой эта проклятая пьеса, я бы никогда ее не написал. – Глаза Брайана расширились от ужаса: сам того не желая, он открыл свою тайну.
Лилиан была поражена не меньше, чем Брайан.
– Что ты сказал?! Ты не написал бы эту пьесу?
В замешательстве Брайан не знал, что ответить.
– Я имел в виду… – с трудом подбирая слова, говорил он.
Он лихорадочно придумывал спасительную отговорку. Наконец он глубоко вздохнул. Сейчас уж Лилиан знает о нем почти все, почему же не довериться ей до конца?
– Несколько лет назад я написал одну пьесу, ну… что-то вроде автобиографической истории. Я очень хотел, чтобы ее поставили, но никто на нее даже не взглянул. Я был пустым местом. Никому не известный актер и никому не известный драматург. Все начиналось и заканчивалось титульным листом. И вот в один прекрасный день меня осенило. Мне нужно было имя. И я нашел его – когда-то громкое, но уже порядком подзабытое. Артур Трумэн. Я пришел к нему и предложил сделку. Обыкновенную сделку. Его имя – моя пьеса. И оба довольны. Он согласился.
Лилиан с сомнением покачала головой, однако что-то подсказывало ей, что это правда. Слишком уж не похож был «Точный удар» на предыдущие произведения Артура Трумэна. Кроме того, речь Брайана с ее сравнениями, оборотами, юмором чрезвычайно напоминала стиль пьесы. И Лилиан поверила.
– Так, значит, «Точный удар» – твоя биография? – Она хотела услышать не просто «да» или «нет», а более подробные объяснения.
Брайан поднялся с дивана и прошелся по комнате. Остановившись у камина, он задумчиво снял с каминной полки статуэтку «Тони».
– Даже больше. Я рассчитывал остаться неузнанным под женским именем главной героини. Дэниэл Фрэнкс – мой отец Фрэнк Кэллоуэй, а Кэсси Фрэнкс, его дочь, – ваш преданный слуга. Как видишь, я никому не желал зла. Все, чего мне хотелось, так это показать страдание и как с ним справиться.
Лилиан задумчиво поставила чашечку на стол.
– В пьесе ты пытаешься показать, что отец ответствен за смерть твоей матери. Верно?
– Верно.
– Что-то вроде возмездия?
Брайан водворил статуэтку на прежнее место.
– Но только воздалось-то мне – затея обернулась сплошным кошмаром.
– Ты не виноват ни в чем, Брайан. – Лилиан уже сняла с лица повязки, и только бледные шрамы напоминали о страшных ранах, которые изуродовали ее лицо той роковой ночью. – Ты должен был рассказать свою историю, она очень правдива. Вот почему люди приходят и смотрят ее раз, другой, третий. И рукоплещут. Ты же сам это видел! Каждому близка твоя боль, боль быть вышвырнутым за борт, оказаться покинутым и забытым, замурованным в свое одиночество. Но суть заключается в другом – в том, как побороть эту боль и выйти победителем, уметь прощать и идти дальше. Меня, по крайней мере, пьеса научила именно этому.
Он посмотрел в ее полные сострадания и понимания глаза.
– Ты действительно считаешь, что моя пьеса помогла тебе?
Лилиан кивнула, откинув за плечи рыжеватые волосы.
– Знаешь, когда со мной все это случилось, мне казалось, что моя жизнь кончена. Все, чего я добилась с таким трудом, рухнуло в одно мгновение. Несколько раз я даже порывалась, как Джун, выпить пузырек снотворного. Но я не сдалась. Не сдалась, потому что слишком хорошо помнила мужественную женщину по имени Кэсси Фрэнкс. Кэсси нашла в себе силы восстать против матери и победила. – Лилиан на секунду замолчала и внимательно посмотрела на Брайана. – Ты не представляешь, как много ты для меня сделал. Правда. Пусть даже я была этой женщиной всего неделю. Шоу не может продолжаться вечно. Но пока горят огни рампы, мы можем что-то изменить в сердцах людей. Ты отважился сказать правду. Эта игра стоит свеч.
Брайан опустился на колени перед сидящей в инвалидном кресле Лилиан. Она прижала к груди его голову и погладила по непокорным волосам. Он наслаждался ее теплыми руками: они так напоминали руки матери. Только сейчас Брайан по-настоящему понял, как дорога ему эта женщина.
Он поднял голову и заглянул ей в глаза:
– Спасибо, Лилиан. Я так нуждался в твоей поддержке.
Лилиан с нежностью посмотрела в его взволнованное лицо.
– Еще не все потеряно, Брайан. Ни для тебя, ни для меня. За эти несколько недель одиночества я почувствовала себя сильнее. – Она приложила руку к сердцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119