В тех счетах с телевидения не было ошибки. И Дэниел Суини работал не по зову сердца. «Рэдисон Кемикал» платили тебе большие деньги, а ты покупал для Александера время в эфире, место на газетных полосах и талантливых агитаторов. Почему ты так поступал, я не знаю, но могу догадаться. Деньги. Наверняка. Ты же помешан на легких деньгах. – Дейни набрала пригоршню песка и смотрела, как он течет сквозь пальцы. – Это незаконно, Руди. Если об этом кто-нибудь узнает, мы потеряем агентство. – Дейни зарылась лицом в колени. Голос ее звучал словно из дальней дали. – Мы потеряем агентство. Ты потеряешь Сирину.
– Никто не узнает, – отозвался Руди.
Дейни вздернула голову. Темные очки ее сползли на нос.
– Я же узнала! Впрочем, ты, кажется, не удивлен. Или ты этого ждал?
– Да нет. Ты умная девочка, Дейни. Я думал, что тебя перехитрил, но ошибся. Понимаешь, это началось еще до контракта с «Апач». Я не знал, появятся ли у нас клиенты. Не знал даже, надолго ли ты у меня задержишься. Ну и… так вышло. – Руди зарылся рукой в песок и с силой сжал его в ладони. – Ты меня поймала. Что ж, спасибо, что ты, а не ФБР. Впредь буду осторожней. Постараюсь, чтобы больше ни одна душа не узнала.
Дейни опустила голову и сжала кулаки, но это не помогло. Перед глазами ее плыли багровые пятна. Руди сам не понимает, что натворил! Походя, одним махом он разрушил ее жизнь, уничтожил веру в себя. В последние месяцы она, казалось, избавилась от мыслей об отце, а теперь призрак встал из могилы, и все началось заново. Дейни поднесла руку со скрюченными пальцами к голове, словно готова была рвать на себе волосы.
– Руди, мы с тобой не в игрушки играем, – заговорила она тихим, придушенным голосом. – Из-за твоей идиотской жадности могут пострадать другие. Ты сломаешь мне жизнь! Мне, понимаешь? Господи, о чем я думала, когда с тобой связалась? Тогда я надеялась, что ты повзрослеешь, чему-то научишься. Поймешь наконец разницу между рекламным бизнесом и игрой в наперсток!
Но Руди гневно прервал ее.
– Слушай, я, может быть, и не святой, зато не страдаю потерей памяти. Помнишь, как год назад одна деловая дамочка ворвалась ко мне в кабинет и сильно осложнила мне жизнь? – Руди поднялся на колени и, оторвав руки Дейни от лица, заставил ее посмотреть ему в глаза. – Помнишь, как ты перевернула вверх дном мое агентство? Как командовала моими служащими и едва не лопалась от важности, а я болтался как неприкаянный и не знал, куда бы приткнуться? Что ж ты не проследила, чем мы там с Грантом занимаемся? Времени не было? Слишком была занята – перекраивала мою жизнь по своей мерке? А теперь, когда мы на вершине, ты начинаешь ломать руки и заявляешь, что тебе такое агентство не нравится. И я в этом виноват. Извини, мне мое агентство нравится. – Руди набрал горсть песку и с ожесточением отбросил его в сторону. Дейни отвернулась. – Мне жаль, что так получилось с Грантом, – продолжал он. – В то время я понятия не имел, чем рискую, но у нас с ним договор, и этот договор я выполню. Осталось каких-нибудь полгода. Грант пройдет в сенат, и «Рэдисон» получат от него то, что хотят. Все будут счастливы, а агентство Грина заслужит репутацию спеца по политической рекламе. Все, что от нас с тобой требуется, – держать язык за зубами.
Руди поднялся и несколько минут старательно вытряхивал из шорт набившийся туда песок. Не скоро он осмелился взглянуть на нее. Дейни Кортленд была по-прежнему прекрасна – одна из самых красивых женщин, каких случалось видеть Руди. Но что-то умерло в ней. Он видел сверкающие на солнце волосы, тщательно подкрашенные губы, темные очки – но лица не было. Исчезла беспокойная мысль, связывающая все черты воедино. Осталась мертвая маска. Руди стало жаль Дейни. В конце концов, он ей многим обязан. Но и за ней есть должок.
– Вспомни нашу первую встречу, Дейни. В какие игрушки ты играла со мной? А с Блейком? Я на твоем месте вспомнил бы поговорку о стеклянных домах и играх с камнями.
– Руди, я никогда не нарушала закон, – ровным голосом ответила Дейни.
– Правильно, – зло рассмеялся Руди. – А знаешь, какая разница между незаконным и бесчестным? За незаконный поступок тебя хватают и тащат в кутузку. А за бесчестный не упрекнет никто, кроме совести. Если она есть. Подумай об этом. Подумай о том, с чем ты пришла ко мне и как добыла эту информацию. А потом, если сможешь, читай мне мораль. Я, по крайней мере, никогда не предавал любимых.
Он повернулся и, сильно размахивая руками, зашагал к горизонту, туда, где виднелись фигурки Блейка и Сирины. Дейни смотрела ему вслед; гнев и горечь переполняли ее сердце. Как он посмел сравнить ее проступок со своим предательством?.. Решено: как только они вернутся в Лос-Анджелес, Дейни предложит ему выкупить свою долю и уйти из агентства. А сама немедленно избавится от Гранта. Впрочем, можно уйти самой и открыть новое агентство. «Эшли Косметикс» останется с ней, «Апач», скорей всего, тоже… Но это – дома. А сейчас все должно идти так, как задумано. Ради Блейка, ради Сирины.
С тяжелым вздохом Дейни поднялась с горячего песка и пошла вслед за Руди.
Сирина лежала, раскинув руки, у самой кромки воды. Глаза ее были закрыты, волосы разметались по песку. На миг Дейни показалось, что девушке плохо: она ускорила шаг, но в этот миг Сирина открыла глаза.
– Ну, как я выгляжу? – с улыбкой спросила она. Дейни остановилась, любуясь ее красотой. Одна за другой на тело Сирины набегали волны, ласкали ее нежную кожу и убегали, оставляя на высокой груди пузырьки пены.
– Ты выглядишь совершенно мокрой, – ответила Дейни.
– Смотри сюда, – заговорил Блейк, протягивая Дейни камеру. – Взгляни, как сияют в солнечном свете пена и морская вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98