Его руки скользнули вниз по ее спине, обхватили бедра, и теперь уже даже вода не разделяла их. Морин словно плыла в невесомости; она словно стала частью океана… и этого сильного мужчины. Да разве такое возможно – чтобы ей казалось так легко и естественно быть рядом с ним, так близко, в окружении лишь вечно мятежных волн?
Смутная мысль не способна была замедлить затопивший ее тело жаркий поток. Губы Ноа вдруг приоткрылись, как будто он хотел о чем-то спросить, и Морин поняла, что ей стоит сделать только один жест – и он тут же остановится.
Но ей не хотелось, чтобы он останавливался, не хотелось, чтобы настал конец этим удивительным минутам, когда исчезли все вопросы – хорошо это или плохо, и когда важны были лишь чувства, лишь ощущения. Наоборот, если у нее сейчас и осталось какое-то желание, так только одно – быть еще ближе к его мощному, пульсирующему страстью телу; и она с силой притянула его к себе.
– Морин? – вопросительно пробормотал он.
Она не ответила ни словом, ни хотя бы кивком… и все же он уловил ее ответ.
Он подхватил ее на руки и понес к берегу. Прижавшись лицом к его плечу, она ощущала, как перекатываются под ее щекой мышцы, наслаждалась его запахом – запахом Ноа, йода и соли. Ей хотелось прикоснуться языком к ложбинке на плече, попробовать солоноватую кожу на вкус, хотелось пробежаться пальцами по влажному покрову на груди… но ее время еще не пришло. Странная робость и смущение овладели ею, как будто она согласилась принять участие в новой игре, не зная ее правил.
Он опустил ее на шаль, которую она сама несколько минут назад бросила на песок. А потом опустился рядом, и его ладони заскользили по ее телу, словно он обрел способность видеть кончиками пальцев. Тепло и сладкая боль разливались вслед за прикосновением его рук. Ее тело, так долго страдавшее от одиночества, отзывалось на его ласку – и вот уже и ее руки поднялись, легли ему на спину, заскользили по ней, даря ему ту же ласку.
А потом… а потом она испытала нечто особенное. Ллойд был внимательным, бережным, осторожным любовником, но сейчас Морин открывалась другая любовь.
Любовь Ноа.
Словно читая ее мысли, он удовлетворял самые тайные, до сих пор неизвестные даже ей самой желания; его поцелуи и прикосновения, интимные ласки любовника дарили ей неповторимое чувство единственной, самой желанной женщины на свете.
В ответ, забыв про робость и смущение, она открывалась ему, и желание, как волна во время прилива, неумолимо накатывало на нее, требуя удовлетворения и освобождения от невыносимой и сладостной – о Боже, какой сладостной! – муки. Но только когда Морин сказала Ноа, что хочет его, когда она прошептала эти слова ему в губы – лишь тогда он склонился над ней, вошел в нее.
Водоворот желания кружил и вскипал, то опуская, то вознося ее на своем гребне… пока не взорвался агонией страсти. Пока не пришло облегчение, бесконечное облегчение, которое было ей так необходимо, которого она так долго была лишена.
Потом она лежала в объятиях Ноа, и ее тело еще трепетало от любви, а дыхание еще рвалось из груди короткими и быстрыми толчками, но сомнения уже возвращались к ней вместе с реальностью.
А вместе с сомнениями пришла и злость на себя, на собственную глупость, легковерность, податливость. Как могла она позволить Ноа соблазнить себя, словно наивную девчонку… Она ведь многие годы знает и его, и его отношение к женщинам!
Ноа, должно быть, почувствовал напряжение в теле Морин, потому что приподнялся на локте и заглянул в ее освещенное луной лицо. Морин отвела глаза, поспешно отодвинулась от него, и он тяжело вздохнул:
– Морин… Морин… Ну когда же ты повзрослеешь? – сказал он.
Она в ярости замахнулась, поймав его врасплох. Ее кулак ткнулся ему в грудь, Ноа со смехом остановил ее руку, и этот смех окончательно вывел Морин из себя.
– Ты негодяй! Что ж, можешь добавить еще одну легкую победу к своему бесконечному списку. На этот раз в твоих сетях отчаявшаяся вдова. Еще один день прошел, еще одно очко в твою пользу.
Его улыбка растаяла.
– Ты действительно так думаешь… или же это тебе Ллойд меня так описал? Да, у меня в жизни были женщины. Мне тридцать три, коли уж на то пошло, и я нормальный мужчина. Но что дает тебе право судить меня подобным образом? Когда ты, наконец, увидишь жизнь в ее истинном свете, а, Морин? Ты не можешь вечно жить в собственном коконе. Ты ведь взрослая женщина, и у тебя не может не быть физических желаний. Так уж сложилось в мире, что мужчины занимаются любовью с женщинами, которые им нравятся. Ты нравишься мне, Морин, и я – видит Бог – не противен тебе. Так проснись же, наконец! Этот вечер был особенным для меня. Да и для тебя тоже. Так что же с тобой такое? Считаешь себя виноватой из-за Ллойда? Но это же безумие. Ллойда нет на свете, но ты-то жива! Ты полна страсти – неужели ты считаешь, что сможешь игнорировать секс?
Морин не желала выслушивать продолжение. Схватив с песка шаль, она закуталась в нее и с одеждой в руках побежала в сторону дома. Уже очутившись за дюнами, остановилась и дрожащими руками натянула на себя белье и платье, а когда услышала шаги Ноа, снова ринулась по пляжу и сквозь раздвижные стеклянные двери проскочила в дом. Потом пролетела через гостиную, на ходу подхватив свою сумочку, и к тому времени, когда Ноа, успев одеться, появился на крыльце, она уже сидела в машине и неотрывно смотрела сквозь ветровое стекло прямо перед собой.
На обратном пути ни один из них не произнес ни слова. В свете фар проезжавшей мимо машины Морин краем глаза увидела напряженное лицо Ноа – и тут же отвернулась. Он еще смеет злиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53