Она опустила глаза и почувствовала, как Габриэль нежно обнял ее, целуя на прощание. Еще миг – и он отстранился, повернул к двери, бросив:
– Пока!
– Пока! – отозвалась Вероника.
Она не спеша направилась к своему дому, но скоро остановилась и обернулась. Альварадо все еще не мог открыть дверь.
– Габриэль! – окликнула его Вероника. – Габриэль!
Альварадо повернул к ней голову. Веронике показалось, что на его лице мелькнула улыбка.
– Подожди, Габриэль! – она быстрым шагом приблизилась к нему.
Альварадо выглядел растерянным и озадаченным – глаза Вероники смотрели осуждающе.
– Интересно, ты хоть как-то отреагируешь на то, что я тебе сказала?
– А что ты мне сказала? – глупо переспросил он.
– Я сказала, что люблю тебя. Очень люблю.
Альварадо издал шумный вздох, хлопнул себя по коленям.
– А я-то надеялся, мне удастся смыться! – воскликнул он.
– Как видишь, не удалось. Что же теперь ты мне ответишь?
Альварадо потупившись молчал.
– Габриэль, смотри правде в глаза!
Альварадо поднял взгляд.
– Но я не знаю, что тебе сказать, – запинаясь произнес он. – Пожалуй, я дам тебе стандартный ответ.
– Какой же? – грозно поинтересовалась Вероника.
– Я тебя тоже люблю, малышка, – нежно прошептал он.
Вероника устало улыбнулась.
– Я тебя люблю и прошу стать моей женой! – торжественно закончил Габриэль.
19
Вероника весело взглянула на дочь, завершая свой рассказ.
– И ты представляешь, Валентина, он предложил мне стать его женой! Я добилась своего!
Валентина безучастно смотрела на мать.
– Мама, – тихо произнесла она, – извини, мне все это неинтересно.
– Почему? – воскликнула Вероника. А она-то надеялась отвлечь своим рассказом дочь от мрачных мыслей.
– Как ты не понимаешь? Я больна, и этим все сказано, – в тоне Валентины сквозило осуждение.
Вероника поджала губы.
Боясь, что обидела мать, Валентина, смягчившись, объяснила:
– Ты все время говоришь только о себе. У меня свои, совсем другие заботы. Мне нужно многое решить. Например, как быть с детьми.
– Валентина, ты говоришь так, словно собралась умирать! У тебя таких мыслей и быть не должно! – рассердилась Вероника. – Я нарочно рассказываю тебе о веселом… Совсем не потому, что я черствая. Я хочу, чтобы ты не думала о плохом.
У Валентины во взгляде мелькнуло странное выражение.
– Нет, мама, это все бесполезно. Доктор Альдо мне сказал…
– Я не желаю знать, чего тебе снова наговорил этот доктор Альдо! – вскричала Вероника. – Вот погоди, приедет Фрэнк Ричардсон…
Дочь не дослушала до конца.
– Я совершенно не хочу надеяться на какого-то Ричардсона… Не хочу думать, что он какой-то сказочный волшебник, который одним мановением руки поднимет меня на ноги. Не-ет, это просто смешно! Я знаю, что мне сейчас нужно делать: завершить все дела, отдать кое-какие распоряжения. Главное – позаботиться о детях. И только после всего этого начать думать о душе.
– Доченька, ты говоришь ужасные вещи! Человек никогда не должен терять надежду! – в отчаянии возразила Вероника.
– Это не так, – с усилием произнесла Валентина. – Мне кажется, конец уже недалеко. Я почувствовала, что все мои надежды рухнули, когда доктор Альдо сказал, что применяемые препараты не дали ожидаемого результата… – Голос больной задрожал, но она взяла себя в руки. – Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Вероника погладила дочь по руке.
– Ты заметила, дорогая, что мы с тобой больше не ссоримся? – сказала она.
Валентина сделала большие глаза.
– А кто сказал, что мы когда-нибудь ссорились?
– А разве нет? – в свою очередь, удивилась Вероника. – Скажи, пожалуйста! Мне казалось, что всю жизнь мы только и делали, что ссорились.
Дочь улыбнулась.
– Это потому, что ты всегда была мною недовольна.
Видя ее обезоруживающую улыбку, Вероника подумала, что, оказывается, совсем не знала свою дочь. Она начинала ее понимать только сейчас! «Если бы не эта проклятая болезнь!.. Неужели взаимопонимание пришло к нам слишком поздно?! Неужели я потеряю ее?!» – эти мысли переворачивали ей душу.
Габриэль Альварадо так до сих пор и не позвонил. Не позвонил и Фрэнк Ричардсон. Конечно, рассчитывать на немедленный результат было нереально. Но в любом случае Альварадо должен был позвонить и рассказать, как обстоят дела.
Вероника встала с кресла и подошла к окну. Вид на город, открывающийся с высоты десятого этажа, действовал на нее успокаивающе. Она обернулась к дочери.
– Валентина, прости меня… Ты давно уже взрослая женщина, и я не вправе разговаривать с тобой таким тоном. Но сейчас я не прошу тебя, а просто приказываю… Даже не приказываю – заклинаю! Если ты любишь меня, любишь детей – выкинь из головы всякую мысль о смерти!
* * *
В больничном кафе было многолюдно, и Веронике пришлось выстоять длинную очередь. Она уже заканчивала обед, когда увидела посреди зала Хосе, который с подносом в руках озирался в поисках свободного места. Встретившись с ней взглядом, Хосе натянуто улыбнулся, и Вероника поняла, что он не рад встрече. Однако все столики были заняты, и ему ничего не оставалось, как подсесть к теще.
– Добрый день, сеньора Монтейро.
– Добрый день, Хосе.
Они помолчали.
– Вы ее уже видели? – спросил зять, склоняясь над подносом.
– Я, как обычно, провела у нее всю ночь и почти все утро, – ответила Вероника. – А ты, видимо, только пришел?
– Да, сеньора Монтейро, иначе мы бы встретились там, у Валентины.
Вероника вспомнила разговор с дочерью, и ее лицо сразу стало суровым.
– Валентина хочет поговорить с детьми, – сказала она.
– Я уже пытался как-то их подготовить. Не знаю, все ли они понимают… – Хосе покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152