– Это не потребуется, господин Патель. Ведь мы доверяем друг другу.
Патель совсем запутался, пытаясь понять этого человека. Блумфилд провалился, и теперь у Пателя на руках не было козырей. Что он мог предложить Минь Хо? Но почему-то на этот раз Патель не переживал как обычно, когда речь шла о его партнерских обязательствах. Может, вино подействовало на него успокаивающе, но как бы там ни было, он твердо решил, что, когда позвонит Картер, он не будет с ним связываться и на все предложения ответит отказом. У этого парня он своими глазами видел золото, и нечего разбрасываться – ставки сделаны. Минь Хо поднялся с кресла и встал рядом с Пателем, который в этот момент одной рукой держал телефонную трубку, а другой набирал номер. Патель откинулся в кресле и закрыл глаза. Пыхтя сигарой, он мысленно перенесся на берега родного Ганга. Сейчас, правда, он вспоминал не свое трудное детство, а великую реку, тепло от которой нахлынуло теперь на него подобно волнам. Патель не успел увидеть тонкого, словно игла, лезвия, что вонзилось в его шею, и не почувствовал боли. Он погрузился в вечную тьму быстро и бесшумно.
Минь Хо вытер рукавом холодный металл. На шее Пателя осталась еле заметная ранка. Он был уже не нужен Минь Хо, как, впрочем, и кому бы то ни было еще. Интересно, куда отправилась душа Пателя, подумал Минь Хо и, открыв ящик стола, вынул оттуда пачку чеков, которую приметил еще раньше. Он сунул ее в сумку и взглянул в окно. Там продолжалось вечное коловращение жизни, и Минь Хо подумал, что вряд ли стоит жалеть об этом мерзавце, который несколько минут назад принимал его как гостя.
32
Могу ли я забыть то утро? После разговора с господином Пателем я не мог уснуть. Я подвел его, но он не сказал мне в упрек ни слова. Наоборот, в его голосе слышалось сочувствие. Даже когда он говорил о Минь Хо, в его словах я почувствовал заботу и внимание: «Выполняйте его приказания. Он скажет, что делать». Он пытался приободрить меня в трудную минуту. Тогда я еще не знал, что скоро моя жизнь круто изменится.
Я был в отчаянии. Мне не помогало снотворное, оно лишь усиливало депрессию. Я мог только ждать. Ждать каких-либо известий. Но никто не звонил и не приезжал, хотя я безвылазно сидел в отеле. Я попросил принести расписание всех поездов на всех железных дорогах. Я изучил все шоссе Швейцарии, все авиалинии, мой гостиничный номер стал похож на командный пункт, увешанный картами и графиками.
Три дня, измученный и опустошенный, я просидел в четырех стенах, как в тюремной камере. Звонки к Пателю ничего не дали – номер не отвечал, а своих бывших коллег в полиции Гонконга я побеспокоить не решился. Странно, но после десяти лет совместной работы, после всего, что нам пришлось хлебнуть в послевоенные годы, сейчас я чувствовал себя аутсайдером. Даже не хочется вспоминать те времена: японская оккупация, массовое бегство европейцев и безысходная покорность местных жителей пришельцам из Страны восходящего солнца. Чан Кайши и Мао Цзедун героически дрались с японскими оккупантами, сделав нас – союзные войска – посмешищем в глазах всего мира.
Когда мы вошли в Гонконг, я пошел на службу в полицию. Там работы было хоть отбавляй, и можно было сделать неплохую карьеру. Через некоторое время я дослужился до чина инспектора полиции, имея на своем счету несколько удачных операций, но в один «прекрасный» день моя карьера закончилась. Однажды таможенники арестовали партию кокаина и оставили ее на складе в порту. Я командовал подразделением, которому было поручено охранять склад до следующего утра, когда захваченный кокаин должны были сжечь. И вот, вечером, когда я сидел в баре, ко мне подошел китаец, у которого я снимал квартиру, и предложил мне толстую пачку денег. За это он попросил всего-навсего, чтобы мои люди на один час покинули склад. Все равно, сказал он, власти продадут этот груз на сторону, так что пусть лучше деньги достанутся тому, кому они нужнее. До сих пор не пойму, какой бес меня попутал, но я согласился.
Мы устроили вечеринку прямо там, на складе, китаец прислал нам самых хорошеньких девушек, музыкантов и отличное угощение. Потом кто-то предложил продолжить веселье в чайной в двух кварталах от порта. Мы провели там два часа, ребята были довольны, а когда мы вернулись, склад был пуст. На следующий день меня уволили, и мой начальник сказал, что я должен быть благодарен хотя бы за то, что не попал за решетку.
Черт возьми, неужто в мои-то годы я стану лукавить? Конечно, я погнался за деньгами. Тогда многие делали миллионы на подобных делах, ну я и купился. Только одного я не знал – что мой непосредственный начальник получил за эту операцию гораздо больше, чем я, и очень скоро вышел в отставку, став преуспевающим бизнесменом. А я остался без работы и несколько месяцев слонялся по городу, как последний лентяй. Чтобы как-то поддерживать физическую форму, я стал ходить в спортзал и там познакомился с господином Пателем.
Через несколько дней после нашей первой встречи он предложил мне работу. Я возглавил охранную службу его компании, и между нами установились дружеские отношения. Господин Патель помог мне выгодно вложить мои сбережения, и через пару лет я стал вполне обеспеченным человеком. Все эти годы я работал так, что мне не в чем было себя упрекнуть, и вот теперь в Швейцарии случился такой прокол. Так что сиди, милый, взаперти и жди дальнейших распоряжений.
Прошло три мучительных дня, и в одно прекрасное утро в комнату ко мне входит, что называется, без доклада этот самый Минь Хо. Такой невзрачный, небольшого роста вьетнамец в очках. Лицом вроде бы ничего, но в глазах что-то такое, отчего мне сразу стало не по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93