Я считаю это высшей степенью халатности со стороны режиссера. Мы наняли хорошего юриста, но дело не выдержало представления в суде. Не было произведено надлежащего вскрытия тела. Ее кремировали там же, а пепел прислали домой. Это было ужасно. А сейчас Тэсс Джуран. То же самое, такой же проклятый случай. Сколько погибнет еще, прежде чем режиссер-маньяк осознает, что нельзя убивать актрис ради искусства?
– Ваша дочь никогда не получала писем угрожающего содержания? – спросил Харм. – Может быть, это были какие-то странные письма, не преследовал ли ее кто-нибудь?
Кэтлин Риз ответила отрицательно:
– Насколько я знаю, нет. А ты, Джим? Она регулярно писала нам. Я сохранила все ее письма. У меня целый альбом, – глаза Кэтлин Риз наполнились слезами, она помешала кофе ложечкой.
– Ну-ну, дорогая, – Риз положил руку на плечо жены.
– Может быть, мистер Боланд хочет посмотреть снимки. Робин прислала нам их из Мексики. Они были на пленке в фотоаппарате. Их отпечатали для нас после ее смерти.
– Конечно, – сказал Харм.
Кэтлин повела его в небольшой кабинет за гостиной. Она сняла с полки альбом, достала из шкафчика для документов обувную коробку. Не говоря ни слова, она раскрыла альбомные страницы.
Групповой снимок возле бассейна – Ния, Джек, Робин, несколько лиц были Харму незнакомы. Робин и Ния во внутреннем дворике. Ния в шезлонге. Дэн Хоув и Робин танцуют. Конни гримирует Робин на съемочной площадке. Дьердь Файн со сложенными на груди руками и неизменной зубочисткой во рту.
– Это ее друг? – спросил Харм, указав на фотографию Робин и Хоува.
– Мне кажется, она познакомилась с этим молодым человеком, когда училась в университетском колледже Лос-Анджелеса, не так ли, дорогой? Я помню, она писала, что очень обрадовалась, встретив среди персонала «Визионфильма» старого знакомого. Видите ли, она собиралась писать сценарии, а не играть. Она начала сниматься, когда посещала занятия по импровизации. Выяснилось, что актерская игра удается ей довольно хорошо.
– Была у нее когда-либо любовная связь с Леонардом Джакобсом? – спросил Харм.
Кэтлин Риз опустилась на край диванчика, поставив коробку на колени.
– Связь? Я не назвала бы это связью. А ты, дорогой?
– Сукин сын, – пробормотал Риз и нахмурился.
– Леонард Джакобс сопровождал ее на вечеринки, – сказала Кэтлин. – Именно это слово она употребляла. Не свидания. Не связь. Она сообщала нам в одном из писем, что пытается уговорить его быть сдержанней. Его жена была на месте съемок, рядом с ними. По-моему, Робин была немного влюблена в него. Но она четко знала: отношения с ним – только приятное времяпрепровождение. Я всегда ей советовала: «Дорогая, будь недоступной». Она злилась, когда я твердила об этом. Но она понимала разницу между настоящей любовью и беспорядочными связями, – Кэтлин Риз любовно взглянула на обувную коробку, словно в ней хранился прах дочери. – Вот последнее письмо, которое я получила от нее.
Миссис Риз открыла коробку и протянула Харму голубой авиаконверт. Тонкая бумага. «Приехали», – подумал Харм.
– Она всегда писала вам на таких конвертах?
– Никогда не задумывалась, не придавала значения, – сказала Кэтлин. – Я подумала, что, наверное, она смогла купить только такой. До этого момента я и не замечала, что это французский конверт. А должен быть испанский, верно? Для вас он что-то означает?
Харм быстро прочитал письмо. Написано от руки, а не отпечатано. Должно быть, она просто попросила у кого-то почтовую бумагу. Пользовалась ли ей Мирина в то время? Когда Мирина потеряла конверты? И потеряла ли?
Харм внимательно перечитал ту часть письма, где Робин писала о Леонарде.
«…Довольно опьяняюще – появляться на вечеринках с режиссером. Я сразу же становлюсь заметной. Но временами возникает паршивое чувство, будто я – молодая актрисочка, пытающаяся получить известность через него. Мне хочется стать известной через свои работы. Говоря по правде, иногда, вдобавок ко всему, он – зануда. Я пытаюсь сыграть молодую, обожающую его девицу. По крайней мере, хотя бы на тот срок, пока мы снимаем фильм. Для меня роль в этом фильме – шаг вперед. Я не хочу потерять ее, враждебно относясь к Леонарду.
Здесь делается еще одно, по-настоящему хорошее дело. Оно может привести к крупному успеху в моей карьере. Я получила возможность читать рабочий вариант, кажется, очень значительного сценария. Один писатель – я поклялась сохранить тайну – работает здесь на съемках «Мертвой жары». Подумать только! Он считает, что я идеально подхожу для главной роли. У меня будет шанс участвовать в пробах на роль. Он работает увлекательно. Берет события, действительно происходящие здесь, и вводит их в сюжет. Создается впечатление, что буквально все в реальной жизни служит для его вдохновенной работы. Я не могу выдавать слишком много. Сценарий об актрисе, которая получает письма от поклонника. Спустя некоторое время он начинает за ней охотиться. Все настолько захватывающе. Я возбуждена, я могу видеть работу настоящего писателя. Я многому учусь у него».
Письмо продолжалось, но превратилось в пустую болтовню о том, что они едят, о прогулках на лодке, о солнечных закатах, о плавании с маской в темной воде.
– Она никогда не упоминала имени писателя? – спросил Харм.
– Не думаю, – Кэтлин, прищурившись, взглянула вверх. – Несколько страниц сценария лежали в вещах, которые нам прислали после ее смерти.
– Можно мне увидеть их? – попросил Харм, стараясь быть сдержанным, хотя ему захотелось закричать.
Кэтлин открыла шкаф, опустилась на колени, порылась в папках с документами, вынула одну и проверила содержимое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133