Вверху на черных скалах кто-то шевелился. Ния напряглась, настороженно вглядываясь в темноту, в колеблющиеся тени.
Она опустила стекло в полицейской машине и безучастно смотрела, как лебедка вытягивает на дорогу «Мерседес». Потом снова стала разглядывать еле различимые склоны гор. Там никого не было. Игра воображения. Возможно, просто пробежал койот, или ветер шевелил кроны сосен.
Похоже на сцену, в которой она будет сниматься через пару дней. Только в фильме действие происходит на железнодорожных путях, на необозначенном переезде. А все остальное совпадает: перевернувшаяся машина, ее, Ниин, прыжок в последнее мгновение через раскрытую дверцу.
Сегодня у нее не было времени на прыжок. Ей это не нравилось: события фильма повторялись в малом, а потом – и в большом. Сюжеты сценария начинают сливаться с событиями ее жизни. Синхронизация.
– Но в этом и состоит прелесть, – сказал режиссер. – Параллель, кажущаяся совпадением, модель поведения!
Прекрасно, если речь идет о голубе, севшем на перила моста или о песне, услышанной по радио. И голубь, и песня совпали с фоном в сцене тридцать седьмой, дубль первый. Но когда ее машина падает с дороги на скалы, почти как в сценарии, в этом нет ничего привлекательного. Если ее жизнь начинает повторять эпизоды из фильма и почти обрывается… Нет. Ния почувствовала желание запереть сценарий в дипломате. Оставайся там. Буквально на пару дней. Пока не закончатся съемки фильма. Оставайся только фильмом.
– Оставайся там, где твое место! – сказала она.
– Вы что-то сказали? – спросил Куинтана, наклонясь к окну машины.
– Я остановилась в Тесукве, – ответила Ния. – За дорогой к Охотничьему Домику.
– Чувствуете, что готовы поехать туда?
– Вообще-то, через город немного быстрее. Это минутах в пятнадцати от площади.
Куинтана сел в машину и медленно повел ее навстречу городским огням. Они проехали через Санта-Фе, городок, похожий на декорации для фильма: лабиринты узких улочек, расходящихся от квадратной площади; розовые глинобитные постройки с разукрашенными деревянными наличниками; узкие, сводчатые окна в глинобитных стенах; дым, причудливо извивающийся над каминными трубами. Запах, ошеломлявший Нию всякий раз, когда она бывала здесь – нежный запах сосновой хвои.
Она приехала в Нью-Мексико, чтобы сниматься в фильме. Впервые она выбралась сюда работать. Раньше она приезжала отдыхать. На ранчо Леонарда можно было спрятаться от суеты, посидеть возле пруда, полюбоваться песчаными красновато-желтыми холмами и далекими вершинами синих гор Сангре-де-Кристо, с бесконечно меняющими свои очертания, голубыми и фиолетовыми тенями. Здесь было спокойно. Ради покоя она и приезжала сюда.
Ния заметила, что Америко Куинтана пристально рассматривает ее в зеркале.
– Вы Ния Уайтт, не так ли? – спросил он. – Черт! Я писал ваше имя на бланках, и только сейчас до меня дошло. Я видел вас в «Погоне»! Здорово! Особенно хорошо вы играете сцену, где думаете, что с тем парнем покончено, а он пробивает ножом дверь. Черт! Я знал, что это – вы. Вы – прямо вылитая она! Я имею в виду, что вы выглядите прямо как вы! – он рассмеялся своему косноязычию и погладил усы.
Они выехали на дорогу к Тесукве. При въезде на ранчо Куинтана вышел из машины, чтобы отпереть синие деревянные ворота. Собственность Леонарда Джакобса составляли всего несколько акров вниз по каньону. С дороги это выглядело, словно небольшая ферма – обычный длинный глинобитный дом, несколько флигелей, ветряная мельница. Уроженцы Нью-Мексико подсмеивались над тем, что Леонард именовал свое владение «ранчо». Для этого, считали они, необходимо иметь, по крайней мере, сотню акров земли.
Хорошо продуманная композиция «ранчо» позволяла гостям увидеть еще одно творение Леонарда Джакобса. Это был уголок для отдыха, выдержанный в местном стиле – с полами, выложенными керамической плиткой и связками сухого красного перца, развешенными вдоль длинной веранды. По ночам веранда освещалась гирляндой «рождественских» фонариков, прикрепленных по краю крыши.
Когда они подъехали к дому, Мирина, жена Леонарда, выглянула в окно. Лампочки, прикрепленные снаружи дома, освещали ее лицо. Мирина поправила волосы, отошла от окна и через несколько мгновений появилась во дворе.
Куинтана помог Нии выйти из машины.
– Что случилось? – обратилась Мирина к полицейскому и, не дожидаясь ответа, спросила: – Ния, Тэсс с тобой? Тебя арестовали, или случилось что-то еще? Леонард! – позвала она, повернувшись к дому.
– Никакого ареста, мадам, – сказал Куинтана.
Неподалеку хрипло крикнул павлин. Леонард показался в дверях, пробежал мимо Мирины, взял лицо Нии в свои ладони.
– С тобой все в порядке? Что случилось? Где машина?
– «Мерседес» перевернулся, – Ния говорила тихо, сквозь зубы. – Какой-то дурак стрелял в меня, я потеряла управление.
Их взгляды встретились, темный взор Леонарда, казалось, проникал в самую душу.
– Ну как, звучит знакомо? – спросила Ния.
– Мирина сказала, что ты поехала в аэропорт.
– Я встретила самолет, но Тэсс не прилетела. Она пропустила этот рейс, а также возможность быть убитой.
«Он не понимает, – думала Ния. – Он не понимает, что это – одно и то же».
Ния повернулась к Куинтане и представила ему Леонарда.
– Наш режиссер, – добавила она.
– У нас полно киношников, ведущих подобный образ жизни, – сказал Куинтана, – Санта-Фе превратился в пригород Лос-Анджелеса. Я встречался с Редфордом, когда он снимал в Тручас. У моей кузины была эпизодическая роль в его фильме, – Куинтана протянул руку, объясняя: – Кажется, что-то подобное тому, что случилось с мисс, произошло у нас пару месяцев назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133