Темнота, разрезаемая лишь свечением огненного
дождя, вибрировала и пронзительно визжала, и эта магическая дрожь
пробирала Байдевина буквально до костей, а на языке появился сухой и
холодный привкус страха.
Страх этот появился после того, как мозга коснулся отчаянный вскрик
Нориссы, ворвавшийся в его мысли и спутавший их. Это не был прямой призыв
о помощи, скорее, знак невысказанного отчаяния. Через ее мозг магия, с
которой она сражалась, достигла и разума Байдевина и чуть не увлекла его
вслед за ней в какой-то черный провал, по краям которого мерцали оранжевые
языки пламени. Это случилось несколько часов назад, и с тех пор страх его
никак не мог улечься или хотя бы ослабеть. Чтобы отогнать от себя эти
тревожные мысли, Байдевин яростно хлестнул своей веревкой двоих воинов,
которые размахивали эмблемой Тайлека с изображением эброта.
Вверх по склону, над деревней, в воздухе появился светящийся голубой
щит, что означало активное магическое противодействие нападавшим. Вскоре
он погас, и Байдевин попытался двигаться еще скорее. Крики раненых и
умирающих звучали где-то на краю его сознания; Байдевин весь
сосредоточился на том, чтобы мысленно позвать Нориссу. Тут же, словно
ласковое прикосновение ночного ветерка, к нему вернулся ее ответ, в
котором звучали предупреждение и вызов. Байдевин понял, что Норисса
сражается с врагом, у которого нет ни имени, ни лица, и послал ей
собственный ответ:
- Я знаю об опасности. Скоро буду с тобой!
Мысли Нориссы предупреждали его о большой опасности, даже о гибели.
Он чувствовал, как она в лихорадочной поспешности перебирает недавно
заученные заклинания, пытаясь отыскать какую-нибудь защиту от мощных
колдовских сил, которые бушуют вокруг, стараясь дотянуться до нее.
Тем временем огнепад прекратился, но зато под ногами кайфара начала
дрожать и колыхаться сама земля. Кайфар заупрямился, и на какое-то время
все внимание Байдевина было поглощено тем, чтобы справиться с испуганным
животным и успокоить его. В какой-то миг до него донесся испуг Нориссы,
узнавшей напавшего на нее колдуна, - Тайлек! Байдевин ощутил сумбурное
сопротивление Нориссы, потом она сдалась, и ее разум провалился куда-то в
ярко-красную дымку.
Байдевин почувствовал, как связь между ними оборвалась, и его мысли,
которыми он потянулся было к Нориссе, рикошетом вернулись к нему. Байдевин
покачнулся и ухватился за шею испуганного кайфара. Теперь и он тоже дрожал
от ужаса.
Норисса исчезла! Тайлек схватил ее! Он понял это задолго до того, как
в деревне поднялась тревога. Она просто исчезла, растворилась в холодном
пламени магической энергии.
Байдевин выпрямился в седле и погнал кайфара вперед. Он должен как
можно скорее добраться до Медвина. Вместе они сумеют отправиться в погоню
за чудовищем, похитившим Нориссу.
Вскоре Байдевин был уже на окраине деревни. Схватка здесь была не
такой яростной, так как солдаты Тайлека уже знали о том, что их цель
достигнута, и понемногу отступали. Байдевин прокладывал путь туда, где
возле хорошо охраняемой хижины стояли Кхелри с Медвином, и поэтому не
обратил внимания на цепь всадников, которые приближались к нему, отрезая
от деревни. Байдевин не отводил от Медвина взгляда и потому слишком поздно
заметил на их шлемах и щитах черную птицу эброта - эмблему Тайлека.
Последнее, что увидел Байдевин перед тем, как тяжелый щит солдата
опустился ему на голову, была злорадная ухмылка Джаабена.

Он был жив, но и только. Время от времени какая-то крошечная часть
Байдевина начинала понимать, что быть живым очень важно, но большую часть
ему думалось, что жить стало бессмысленно.
Неясные тени толпились и медленно двигались в сером тумане. Тени
уводили сознание в лабиринты запутанных одинаковых коридоров, не имеющих
конца, и разум Байдевина отчаянно боролся, стараясь зацепиться за
какую-нибудь одну более или менее постоянную мысль.
Наконец такая зацепка нашлась - боль. Он радостно схватился за нее, и
его мир начал постепенно приходить в порядок. Окончательного равновесия
ему так и не удалось обрести, но боль стала для него надежной отправной
точкой, и разбитые вдребезги мысли кое-как зацепились друг за друга,
образовав временный надежный плот, который все же мог поддерживать его на
поверхности сознания.
Теперь Байдевин был действительно уверен в том, что он жив, а также в
том, что его умственное опьянение было магического происхождения. Эта
путаница в голове надежно сдерживала его собственные магические
возможности, так как он не был способен задерживаться больше чем на
мгновение ни на одной законченной мысли. И Байдевин сконцентрировался на
приступах боли, обнаружив в них свой собственный ритм: сильная боль,
слабая, снова сильная...
У Байдевина было ощущение движения; ему казалось, что его куда-то
несут, затем наступил блаженный покой. Разум его стал чист и прозрачен, и
женский голос вернул в него все ускользающие мысли. Что-то нежно коснулось
щеки, и Байдевин полностью пришел в себя; подле него на коленях стояла
Норисса.
Это ее рука с дрожащими пальцами гладила его по щеке, а в глазах
светилось беспокойство и тревога. Длинные пряди темных волос колыхались
перед ее лицом, и от этого Норисса казалась похожей на испуганного
ребенка.
В один миг Байдевин оказался на ногах, одной рукой продолжая
прижимать к щеке дрожащие пальцы Нориссы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136