Норисса и Байдевин уселись возле огня, в то время как хозяин комнаты
нетерпеливо расхаживал из стороны в сторону. Не прошло и нескольких минут,
как в комнату вошли двое слуг с подносами. Они поставили на стол тарелки с
горячей, аппетитной кашей, нарезанное ломтями мясо, сыр, кувшин сладкого
нектара и кувшин чая из лирсы с вином. Во время еды Медвин казался целиком
погруженным в свои мысли, и ни Норисса, ни Байдевин не осмелились
обратиться к нему с вопросом.
После завтрака Норисса и Байдевин по очереди рассказывали каждый свою
историю. Медвин с удивлением увидел настоящую Нориссу и с грустью выслушал
рассказ о смерти Сэлет. Но именно Байдевину он задал больше всего вопросов
- о могуществе Тайлека, о его армии. Когда он наконец выспросил у гнома
все, что хотел узнать и о чем он в состоянии был ему поведать, Медвин
снова принялся мерить шагами комнату. Норисса, которая каждый миг ожидала,
когда же ее попросят отдать медальон, и которую снедало множество
вопросов, нетерпеливо заерзала на месте. Мысль о том, что ей придется
расстаться с ее талисманом, отчего-то опечалила ее, и она только крепче
стискивала зубы. Какая-то часть ее протестовала против самой мысли об
этом. Странное ощущение чуть было не переросло в гнев, когда Медвин
повернул к ней ставшее вдруг суровым лицо.
- Очень хорошо, дитя мое, что мы нашли друг друга, - сказал Медвин. -
Иначе ты непременно бы попала в лапы этого Тайлека. До тех пор пока ты не
умеешь контролировать заключенные в тебе силы, ты не должна пользоваться
ими без крайней необходимости. Мой долг будет заключаться в том, чтобы
обучить тебя обуздывать эти силы.
- Научить меня контролю? - Норисса с удивлением уставилась на
Медвина. - Ты говоришь так, словно я останусь с тобой, а между тем я
исполнила свое обязательство и доставила амулет. Теперь я отправлюсь в
путешествие, так как у меня есть мои собственные дела, которые я должна
довести до конца.
Она довольно кивнула, заметив удивление на лице Медвина, затем
нащупала на цепочке медальона замок и попыталась расстегнуть его, пока
Байдевин начал говорить в ее оправдание:
- С помощью медальона Норисса научилась создавать иллюзии. Именно с
помощью медальона ей удалось добраться сюда.
Норисса наконец справилась с застежкой и встала, неохотно протягивая
старику медальон. На лице Медвина внезапно отразилось понимание, и он
покачал головой.
- Вовсе не амулет должен был быть доставлен, должен был быть
доставлен его владелец, - он улыбнулся. - Он твой, девочка, твой по праву
наследования.
Повернувшись к Байдевину, старик продолжал:
- Знай же, что вовсе не медальон создавал эти иллюзии! Это в ней
заключены силы, это она - Талант. Именно ее неумелое использование ее
Таланта привлекло меня к ней, так же как оно привлекло и Тайлека, - он
снова повернулся к Нориссе. - Твои иллюзии красивы и эффективны, но
бесполезны. Ты - словно ребенок, забавляющийся с новой игрушкой. Я должен
научить тебя, как правильно пользоваться тем, что тебе досталось.
Норисса почувствовала, как в ней все сильнее разгорается гнев,
перекрывающий чувство радости, возникшее тогда, когда она поняла, что
амулет останется у нее.
- Я не ребенок! - заявила она. - И мои иллюзии совершенны! Я сумела
обмануть всех - даже тебя. И если мою маскировку разоблачат, я тотчас
сделаю другую!
Медвин улыбнулся, как терпеливый отец улыбается капризам маленького
ребенка, и отвернулся, чтобы посмотреть в окно.
- Ты многому должна научиться, Норисса, - сказал он, не поворачивая
головы. - Тебе по наследству досталась большая ответственность, и это
будет... - Он замолчал и повернулся к ней, его глаза сузились, и взгляд их
стал жесток.
Норисса воспользовалась тем, что Медвин не смотрит на нее, и создала
иллюзию второго Байдевина, и теперь возле камина стояло два гнома, второй
- точная копия первого. Когда она увидела, что Медвин не в силах
определить, который же из Байдевинов настоящий, она испытала настоящее
торжество.
Вот так вот! Пусть теперь говорит о контроле! Ее мысли были дерзкими,
и она позволила себе уйти в иллюзию еще глубже. Она не испугалась даже
тогда, когда Медвин сделал по направлению к ней несколько шагов и в его
голосе прозвучал не то гнев, не то предупреждение.
- Твой Талант - не пустяк и не игрушка, с которой можно играть ради
того, чтобы получить удовольствие. Это сокровище, которое должно ревностно
хранить и пользоваться которым можно лишь в случае крайней нужды. Гордость
и тщеславие будут твоими самыми страшными противниками, и они могут
погубить тебя так же верно, как меч или стрела... - Он помолчал, испытующе
глядя на гномов.
Когда ни один из них не произнес ни слова, Медвин снова заговорил с
ноткой печали в голосе:
- Очень хорошо. Если ты так настаиваешь на том, чтобы продолжать
играть в эту игру, то придется познакомить тебя со всеми последствиями.
Сожалею, что первый урок будет слишком жестоким.
Медвин выпрямился, словно стал выше, чем был на самом деле, и Норисса
почувствовала, как ее уверенность тает. Старик быстро начертил в воздухе
какой-то знак левой рукой и произнес какое-то слово, громко прозвучавшее в
ушах, но почему-то не запечатлевшееся в мозгу. Она попыталась вдохнуть
воздух, чувствуя, как глаза застилает малиново-красной пеленой боли, и не
смогла. Она упала, корчась от невыносимого жара; словно сквозь дымку
видела она, как Байдевин бросился на волшебника, сжимая кинжал, но тот, не
отрывая от нее взгляда, поднял руку и произнес одно единственное слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136