– медленно и задумчиво проговорил он.
Все это просто глупо, сознавала Софи. Кэт верно сказала, что у нее всего несколько месяцев в запасе, прежде чем Грегори сам поймет, что она беременна. Но она не могла признаться ему. По крайней мере, сейчас, когда ощущает себя такой уязвимой. Ей нужно немного времени, чтобы вновь стать сильной и мужественной.
– Я просто чувствую… – начала Софи, на ходу придумывая, что сказать, потому что он не поверит ни одному ее слову или поверит, но потребует объяснений. – Я просто чувствую, что такие резкие перемены после того, как я долгие годы жила спокойно и замкнуто, не очень хороши для меня.
– А какой выбор? – спросил он холодно и, не дождавшись ответа, продолжил неумолимо:
– Опять вернуться в свою раковину? Жить ради Джейд и, когда она упорхнет из гнезда, посвятить остаток своих дней благотворительности?
– В этом нет ничего плохого…
– Есть, если ты молодая, красивая и страстная женщина.
– Значит, молодые, красивые и страстные женщины пропадают зря, если не находят себе мужа и не обзаводятся семьей? – Софи чувствовала, как подступают слезы, потому что мысль о том, что у нее никогда не будет счастливой семейной жизни, была просто невыносимой. – Ты забыл, что когдато я уже прошла через это!
– Подойди и сядь рядом со мной.
Софи посмотрела на него. Нет, она не может к нему подойти, но как ей хочется свернуться клубочком рядом с ним и ощущать, как его руки обнимают ее. Хочется, чтобы он тихо шептал ей, что все будет хорошо.
Но все хорошо бывает только в сказке, повторила она себе твердо, а это реальность, а в реальной жизни редко все бывает хорошо.
Что, если она сообщит ему о ребенке? Что он тогда скажет, чтобы утешить ее? Что он только о нем и мечтает? Что не может дождаться, чтобы кинуться в море грязных пеленок и бессонных ночей? Что он чрезвычайно рад перспективе потерять свою свободу?
– Я лучше останусь здесь.
– Почему? Потому что ты боишься, что твоя сила воли ослабнет? Молчание.
– Почему ты ничего не говоришь мне? – спросил он наконец. – Я стараюсь понять, что с тобой творится.
– Зачем?
– Что?
– Зачем ты стараешься понять? Почему так трудно просто смириться?
– Ради бога, я надеюсь, мы не будем повторять все эти избитые фразы о мужской гордости. – Грегори уставился на нее. – Ты позвонила мне и сказала, что хочешь поговорить. Ну так давай! Ты сообщаешь, что передумала насчет нас. Без причины. Просто женская прихоть!
– Я думала, – начала Софи, тщательно подбирая слова, чтобы не пришлось объяснять долго, – я думала, когда начала… когда решила… ну я думала, что ни к чему не обязывающая связь с мужчиной мне подходит, но ошиблась. Я больше не молоденькая девчонка, и, возможно, то, что мне нужно, – это более прочные отношения. Брак, обручальное кольцо, обязательства. Вся эта мелочь, без которой я надеялась прекрасно обойтись, потому что оставила в прошлом. – По крайней мере, эти ее слова были правдой. – Я была глупой, полагая, что Алан отвратил меня навсегда от любых прочных отношений, и все, что мне нужно, – это связь без всяких обязательств, легкая и никого не напрягающая. За прошедшие несколько лет даже мысль о том, чтобы сблизиться с каким-нибудь мужчиной, вызывала у меня отвращение и заставляла еще глубже забиться в свою раковину. Я не могла даже думать о том, чтобы вновь испытать все это… обиду, боль. Я не хотела никаких отношений с мужчинами, потому что знала, чем они кончаются. – Софи вздохнула. – Я была не права. Сейчас я поняла, что мне нужно комуто принадлежать, быть частью чьей-то жизни и позволить кому-то войти в мою жизнь. Скучно, правда? Тебе так нравилась твоя идея о моем стремлении к независимости. Но я хочу выйти замуж и иметь свою семью. – Подойдя так близко к тому, что было у нее на душе, Софи разгорячилась. А что, если задать ему прямой вопрос, подождать, что он ответит? Но такого удара она не сможет перенести. Она не сможет жить, увидев, как на его лице появляется отвращение. – Разумеется, не с тобой.
Лицо Грегори потемнело, и он долго молчал. Молчание было тяжелым и напряженным, любой шорох казался грохотом.
– Конечно, нет, – произнес он мрачно и, встав, посмотрел на женщину. – Ну что ж, я так понял, что нам больше не о чем говорить. – И направился к двери гостиной, не оглянувшись на нее. Скоро он уйдет – прочь из ее дома, прочь из ее жизни.
Софи чувствовала непреодолимое желание удержать его, даже если бы они обсуждали одно и то же, лишь бы видеть его лицо, слышать его голос.
Неужели это и есть любовь? Эта острая, пульсирующая боль при мысли о том, что она не сможет больше к нему прикоснуться? Или не увидит забавных морщинок у его глаз, когда он смеется? С Аланом она не испытывала ничего подобного.
Грегори взял пальто, накинул его и наконец оглянулся, чтобы посмотреть на нее. Его глаза были холодны.
– Я советую тебе хорошенько обдумать, чего именно ты хочешь от жизни, Софи, потому что, насколько я понимаю, у тебя нет никакой цели. Что будет через неделю? Ты все еще будешь стремиться к прочной связи или тосковать по мимолетному роману?
– Ты даже не знаешь, сколько у меня целей в жизни, – сказала Софи искренне, глядя на него. – Первый раз в жизни я знаю, чего хочу.
– И самое главное – чего не хочешь.
Софи опустила глаза, когда он произнес это, и Грегори, резко развернувшись, вышел, захлопнув за собой дверь.
Было начало одиннадцатого. Двух часов хватило на то, чтобы завершить самый тяжелый разговор, который у нее когда-либо был в жизни, и положить конец всем мечтам о счастье.
Софи легла в кровать, мысли вертелись у нее голове, мысли о безрадостном будущем, будущем, несущем в себе боль и потерю…
В течение двух следующих недель странное чувство нереальности не покидало ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40