Звучит так, как будто я отчитываю ребенка, тут же подумала она, но Джек, похоже, нисколько не обиделась.
– Доминик прекрасно обойдется пару часиков и без меня, – беззаботно отозвалась она, ни капельки не испугавшись сердитых морщин, перерезавших его лоб. – Правда? – с широкой улыбкой обернулась она к нему. – А, дорогой друг? – Затем она снова крутанулась в сторону Кэтрин. – Коли на то пошло, так он может вас подбросить до дома. Поболтаете о Клэр и о том, как полезно рано ложиться. – Она подхватила Дэвида под руку и весело поинтересовалась: – Где ваша машина?
– Вон там. – Он показал на свое обшарпанное, подержанное подобие автомобиля, а потом с виноватым видом обозрел сверкающий «БМВ» Доминика. – По сравнению с этой мою трудно назвать транспортным средством.
– У нее определенно есть свое лицо, – заверила его Джек, и они оба расхохотались, шагая к машине.
Кэтрин с места не двинулась, пока Дэвид заводил двигатель, а потом обернулась к Доминику и натянуто произнесла:
– Я приношу свои извинения.
– Джек способна практически любого заставить делать то, чего хочет она, – мрачно отозвался он, распахнув для нее переднюю дверцу, а потом со стуком ее захлопнув.
Салон машины поражал своей роскошью, в нем пахло хорошо выделанной кожей. Кэтрин откинула голову на спинку и почувствовала, как напряглось ее тело, когда Доминик опустился на сиденье водителя рядом и завел двигатель.
Неужели ему все равно, что его девушка готова бросить его ради сверкающих ночных огней? – удивилась она, а потом решила, что это ему, наверное, даже нравится – нравятся рисковые, дерзкие женщины, которые много смеются, носят соблазнительные вещи и летят на вывески ночных заведении, как бабочки на огонек свечи. В конце концов, много лет назад в ней ему нравилось именно это, разве нет?
– Где ты живешь? – чуть повернув к ней голову, спросил он. Кэтрин назвала адрес и объяснила, как ехать.
О Джек они не говорили, и Кэтрин украдкой бросала косые взгляды на его напряженный профиль.
Ее всегда поражала его любовь к женщине, бросающей вызов. Он восхищался ее собственной прямолинейностью, и она буквально расцветала под этим восторженным, сексуальным взглядом. Она высказывала все что угодно без своей обычной осторожной вдумчивости, выдавала остроумные, откровенные оценки, заставлявшие его хохотать. Возможно, и сейчас ему нравилось, что его девушка открыто бросала ему вызов и поступала как хотела, не обращая внимания на его одобрение или неодобрение.
Машина притормозила у ее дома, и он выключил двигатель, что, по ее мнению, было лишним, но она воздержалась от замечаний.
Она дернула вниз ручку дверцы и с нервным смешком произнесла:
– Спасибо, что подвез. И… мне правда жаль, что Дэвид не оставил тебе другого выхода. Вообще-то он личность здравомыслящая, просто не понимаю, что на него сегодня нашло.
Доминик не сказал, как она ожидала, какой-либо незначащей прощальной фразы. Вместо этого он обернулся к ней и жестко бросил:
– Что он из себя представлял?
Кэтрин подняла на него удивленный взгляд.
– Кто – он?
– Не обращайся со мной как с ребенком, Кэтрин, – прошипел он. – Ты прекрасно понимаешь, о ком я спрашиваю.
Они сверлили друг друга глазами, пока она не почувствовала, что краска сбежала с ее лица, и не отвернулась, поспешно и неуклюже пытаясь открыть дверцу.
– Ты мне не ответила. – Его рука скользнула вперед и рывком развернула ее к нему.
– Это не имеет значения. Все в прошлом.
– Мне решать, что имеет значение, а что – нет. Шесть лет назад ты меня бросила, и мне кажется, что кое-что осталось неясным.
– А если я откажусь повиноваться?
– Не откажешься, – хрипло отрезал Доминик.
Уличный фонарь, ее утешитель холодными зимними вечерами, когда она возвращалась домой затемно, освещал половину его точеного лица, придавая ему пугающий, демонический вид.
– Я не позволю тебе допрашивать меня, – произнесла она строгим голосом, тем самым, какой использовала, когда кто-нибудь из девочек в классе не в меру шалил. – Сейчас я зайду в дом и хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Я не обязана отдуваться за то, что твоя подружка довела тебя до белого каления. У тебя дома случайно нет боксерской груши? Или мишени для дротиков? Или еще какого-нибудь неодушевленного предмета, чтобы срывать на нем злость?
Речь получилась отличной. Четкой, спокойной, без единого намека на охватившее ее смятение. Прежде, когда они встречались, он не знал ее с этой стороны, не видел в ней такого спокойствия и четкости. Это собьет его с толку, решила она.
Она отшвырнула его руку, открыла дверцу и поспешила к дому.
Копаясь в сумочке в поисках ключа, она внезапно ощутила, что он стоит рядом или, скорее, навис над ней угрожающе-темным силуэтом. Она развернулась кругом, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, правда, уже с несколько меньшим хладнокровием.
– Это еще что такое? Что ты делаешь? – Ее голос прозвучал визгливо и растерянно.
– Жду, пока ты откроешь дверь.
– Спасибо, я сама могу войти в дом, – заявила она, распахивая дверь, но он не произнес в ответ ни слова. Просто протянул руку, еще раз толкнул дверь и переступил через порог.
Потом он щелкнул выключателем у двери и прошел вперед, хладнокровно, спокойно и неспешно осматривая все вокруг, а Кэтрин молча кипела от злости, остановившись на пороге.
Она украсила свое крохотное жилище, исходя из скромного бюджета, оставив лишь несколько предметов семейной мебели, большинство из которых казались слишком громоздкими для комнаты, но она не смогла от них отказаться – сама не зная почему.
Гостиная была выдержана в основном в зеленых – успокаивающих, как она знала, – тонах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52