Окованную железом дубовую дверь с дверным кольцом в форме головы грифона Мириэл открыл слуга Герберта, Сэмюэль. Поклонившись гостье, он провел ее в просторный зал и забрал у нее плащ. По одну сторону от очага она увидела длинный стол, застеленный скатертью из блестящего красного камчатного полотна. Беленные известью стены украшала яркая драпировка, со стропил свисали медные лампы, освещавшие комнату теплым золотистым светом. Зал полнился приятной смесью смолистых ароматов сосны и можжевельника и домашних запахов – огня, дыма и аппетитного жареного мяса.
Остальные гости уже сидели за столом, смеясь и беседуя, словно старые друзья. Заметив, что Мириэл замешкалась у входа, Герберт, сидевший во главе стола, тут же поднялся, громким возгласом поприветствовал ее и жестом показал на пустой стул по правую руку от себя.
Мириэл не без опасения направилась к столу. Герберт поцеловал ее в щеку и поспешил усадить рядом с собой. Его глаза светились удовольствием, когда он стал с гордостью представлять ее своим гостям. Натянуто улыбаясь, она бормотала в ответ любезности, а сама не могла отделаться от мысли, что ее оценивают, считают корыстной обольстительницей, охотящейся за богатством Герберта, а самого Герберта – слепым глупцом.
Среди присутствующих были торговец вином с супругой, пышной женщиной, унизавшей все пальцы золотыми кольцами, дабы похвалиться богатством мужа. Рядом с ними восседал резчик по камню, чьи гипсовые изваяния пользовались спросом во всей Англии; он пришел на праздничный вечер в сопровождении жены и тещи. По другую сторону от него расположился розовощекий торговец фламандскими тканями, за ним – вдова суконщика по имени Элис Лин, тощая женщина с орлиным взглядом, негнущейся, как палка, спиной и плотно сжатыми губами, напоминавшими горловину затянутого новым шнурком кошелька. На вид ей можно было дать и пятьдесят, и восемьдесят лет.
Последним гостем за столом оказался статный мужчина среднего возраста с жесткими белокурыми волосами, тронутыми сединой на висках и затылке, и зеленоватыми глазами, в уголках которых собирались привлекательные морщинки.
– Роберт Уиллоби, – представил, его Мириэл Герберт. – Муж моей крестницы. Я завещал ему свое дело.
Роберт Уиллоби улыбнулся, услышав такую рекомендацию, и склонил голову перед Мириэл.
– Надеюсь, я еще не скоро вступлю в права наследования, – галантно отозвался он.
Герберт фыркнул:
– Будь с ним осторожна, девушка. Красноречивость – его главное достоинство. – В его шутливом тоне сквозило раздражение.
Уиллоби посмотрел на старика с иронией во взгляде и бросил небрежно:
– Одно из главных достоинств.
– В число коих скромность не входит. – В лице Герберта промелькнула досада, – Мне очень жаль, что твоя жена не может присутствовать на вечере. Я не видел ее с Михайлова дня.
Насмешливый огонек угас в глазах Роберта.
– Если б не лихорадка, Джуэтта пришла бы непременно. Ты же знаешь, она обожает встречать Рождество в твоем доме. – Он поклонился Мириэл. – Уверен, она была бы счастлива познакомиться с тобой, госпожа Стамфорд.
– Я тоже, – вежливо отозвалась Мириэл. – Что ж, как-нибудь в другой раз.
– Думаю, это можно будет устроить. – Роберт сверкнул улыбкой, отчего Герберт нахмурился.
На ужин гостям подали жареных голубей в соусе из зелени, затем сдобренную специями сладкую пшеничную кашу на молоке и яблоки, фаршированные финиками с хлебной крошкой. Роберт Уиллоби за столом разглагольствовал о торговле шерстью, являвшейся источником благосостояния как его самого, так и Герберта. Последний, слушая компаньона, кипел от злости.
– Мы приобретаем сырье у хозяев маноров и монастырей, а потом перепродаем его либо фламандским купцам, либо местным ткачам, таким вот, как Элис, они изготавливают из руна пряжу и ткань. – На его губах опять заиграла ироничная улыбка. – В общем, мы, так сказать, сборщики кошарной шерсти.
Разморенная чудесным вином, Мириэл утратила осторожность.
– Мне хорошо знакомо суконное производство, – призналась она. – Я родилась в семье потомственных суконщиков. Мой дедушка всегда сам выбирал и покупал сырье.
– Вот как? – Роберт облокотился на стол и подался вперед всем телом, сосредоточив на ней все свое внимание. – И, по-твоему, какую шерсть лучше использовать?
– Ну, это зависит от того, намерены вы валять сукно или нет. Если да, значит, нужно брать настриг с короткошерстных овец, причем руно овцематок, а не баранов. Если нет, больше всего подойдет шерсть овец линкольнской породы.
Роберт слушал, кивая. Элис Лин тоже заинтересовалась. Ее суровое лицо загорелось любопытством, в глазах отразилось сомнение.
– Лично я покупаю руно лейстерской породы, – сказала она.
– Это тоже хорошая шерсть, – дипломатично согласилась Мириэл. Ее дедушка предпочитал сырье более высокого качества.
Элис задала ей несколько вопросов по существу ткацкого процесса. Несколько возмущенная тем, что ей устроили испытание, Мириэл отвечала убедительно и с достоинством. В глазах Элис засветилось уважение, суровая складка губ чуть смягчилась.
– Тебе, молодая особа, еще предстоит многому научиться, – назидательным тоном изрекла она. – Некоторым вещам можно научиться только на практике.
– Верно, опыта у меня маловато. – Мириэл тактично улыбнулась.
– Ты не упоминала, что каким-то образом связана с суконным ремеслом, – недовольно пробурчал Герберт. Он пригласил Мириэл на торжественный ужин, чтобы похвастать ею перед друзьями и коллегами и ввести ее в свой круг, но никак не ожидал, что она так скоро освоится в новом обществе и найдет общий язык с его компаньоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143