Она смотрела ему вслед. Походка у него была неровной, и она заметила, что он старается не хромать в ее присутствии. Плащ он оставил на скамье, как Матильде подумалось, намеренно. Она села на плащ и, как ей хотелось, погрузила пальцы в прохладный блестящий мех и прижалась к нему лицом.Это вызвало в ней смутные воспоминания. Она вспомнила смешинки в темно-синих глазах отца и блеск его рыжих волос на солнце. Она услышала его рокочущий басом голос, английскую речь и снова ощутила восторг, который она испытывала, когда он подбрасывал ее в воздух. Слезы жгли ей глаза. От плаща чем-то пахло – нагретой тканью и пылью и чем-то еще: особым запахом человека, который этот плащ теперь носил.Щелкнула щеколда, она на мгновение решила, что он нернулся за плащом, но то была Сибилла, которая торопливо шла по дорожке. Щеки ее раскраснелись, платок сбился в сторону.– Ваша мать немедленно требует вас к себе, – задыхаясь, объявила горничная.Матильда встала – глаза служанки расширились при виде синего плаща.– Сэр Симон оставил его, – пояснила она. – Я собиралась его вернуть ему.Сибилла качнула головой.– Не время, милая. И лучше не показывайте его матери, – посоветовала она. – Она и так едва не лопается от злости.– Сэр Симон сказал мне, что он приехал, чтобы взять все владения в свои руки. – Матильда взяла плащ и перебросила его через руку – он был почти таким же тяжелым, как кольчуга.– Он сказал что-нибудь еще?Матильда погладила мягкую синюю шерсть.– А должен был? Есть еще что сказать?Сибилла мрачно взглянула на нее.– Достаточно, чтобы потрясти стены, – сурово возвестила она. – Но я больше ничего не скажу. У вашей матери такое настроение, что порку заработать можно проще простого.У дверей материнских покоев Матильда остановилась, чтобы спрятать плащ в стоящий у стены сундук. Оправив юбки и убрав выбившуюся прядь волос под платок, она постучалась и вошла.Хмурая Джудит ходила взад-вперед по комнате. Губы ее были поджаты, отчего она выглядела старой и некрасивой. Увидев Матильду, она остановилась и повернулась к дочери лицом. Ярость бушевала в ее глазах.– Твоя сестра сообщила мне, что ты говорила с Симоном де Санли, – ледяным тоном произнесла она. – Не хочешь ли сказать мне: зачем?Матильда лихорадочно подыскивала повод, который показался бы ее матери обоснованным.– Я увидела его в саду, и по тому, как он сидел, мне показалось, что он болен.– Ничего подобного! – резко возразила Джудит. – И ты держись от него подальше. Он волк в овечьей шкуре. – Ее голос дрожал от злости. – Что он тебе сказал?– Очень немного, – ответила Матильда, которую начало раздражать поведение матери. – Только что он приехал, чтобы взять земли моего отца под свою опеку.– Земли «твоего отца», – передразнила Джудит. – Твой возлюбленный, святой отец, не сумел сохранить ни свои земли, ни свою голову. Это я управляла ими после его смерти, и я не позволю какому-то выскочке занять мое место.– Но если это приказ короля… – начала Матильда.– Я выражу протест. Вильгельм Руфус болван, а Симон де Санли такой же дворянин, как я крестьянка. Я не выйду за него замуж и не позволю ему сделать меня своим имуществом.Матильда невольно ахнула и закрыла рот ладонью.– Да-да, – подтвердила мать. – Он хочет законно претендовать на эти земли через брак – вор и предатель. Я знала его, когда он еще был сопливым мальчишкой. Я не подчинюсь ему.В душе Матильды смешались самые странные чувства, причем не последним, как ни странно, была ревность. Когда она стояла в саду и смотрела на Симона де Санли, она, разумеется, не представляла этого хрупкого человека своим отчимом.– На рассвете мы уедем и найдем убежище в Элстоу, пока я не решу, как поступить, – мрачно заявила Джудит.– Но если мы уедем, это будет означать, что он победил.– Нет, это покажет, что мы его презираем, и он потеряет авторитет. – Джудит сжала зубы. – Моя семья не будет безразлично смотреть, что здесь происходит. Я – жена Уолтефа, у меня есть связи.А я – дочь Уолтефа, подумала Матильда, но вслух ничего не сказала. Она нашла взглядом сестру и увидела, как та испуганна. Вне сомнения, мать не дала ключей от сундука, и спрашивать было бесполезно.Близился вечер. Ни графиня, ни ее дочери не появились ни в зале, ни в гостевом помещении. Да Симон и не ожидал их там встретить. Потирая ногу, он опустился на скамью и взял чашу с вином, которую его слуга оставил для него. Поскольку изначально эти покои строились для важных гостей, они были просторными и хорошо обставленными. Вряд ли графиня сейчас предоставила для него такие апартаменты. Она бы предпочла видеть его в тесном гробу.Он вспомнил встречу в саду. Девушка фигурой пошла в отца, хотя черты лица были по-женски мягкими. Волосы насыщенного медного цвета вызывали у него желание потрогать их, а потом провести пальцами по щеке до уголка рта.Много лет прошло с тех пор, как он играл в любовь с Сабиной – дочкой сокольничего. И еще больше с того дня, как он потерял невинность с молодой вдовой пастуха в стогу сена. Он научился ухаживать и покорять. Бывал он и в борделях, от которых предостерегал его Уолтеф. Он печально улыбнулся при этом воспоминании.Сколько девушке лет? Он устал, нога болела, голова плохо работала. Пятнадцать, шестнадцать? Вполне уже взрослая, к тому же в ее жилах текла кровь Уолтефа.Его раздумья прервал приход слуг, которые принесли большую овальную ванну и ведра с холодной и горячей водой. Пусть поздно, но Симон не мог еще одну ночь спать потным и грязным. Не то чтобы он был чистюлей, но наступал момент, когда немытое тело начинало чесаться, а это было неприятно. Кроме того, горячая вода хоть немного снимет боль в ноге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121