– Я была бы признательна, если бы вы мне все рассказали и покончили с этим, – с достоинством произнесла она.Честер вздохнул.– Пойдемте со мной, – пригласил он. Он вывел ее из дома и провел к другому строению, где жил сам со слугами. Нырнув в дверь, он подвел ее к очагу и показал на женщину, кормящую спеленатого младенца.– Это Алаиз, моя любовница, – прямо признался он. – Поскольку у нее много молока, она согласилась пока кормить ребенка вашего мужа.Матильда оцепенела.– Ребенка моего мужа? – беспомощно переспросила она.– Мне жаль, что вы приехали, чтобы услышать такие новости, но… – Он пожал плечами.– Но жены, которые следуют за своими мужьями, должны быть готовы к последствиям, – продолжила она резким голосом, который ей самой напомнил голос матери.– Вот именно, – согласился Честер, радуясь, что она сказала то, чего он сказать не рискнул.– Как этот ребенок может быть его? – со злым недоумением спросила она. – Он уехал только после Рождества.Хью Лупус кивнул.– А до того он был крестоносцем. Вы никогда не думали, что в пути он мог позволить себе некоторые удовольствия?Матильда проглотила комок в горле.– Я…Подошел молодой солдат и сообщил графу, что необходимо его присутствие у главных ворот.– Извините меня, – склонил голову Честер. – Я поговорю с вами позже. Если вам что-то потребуется, обратитесь к любому из моих помощников. – Он с явным облегчением зашагал прочь с легкостью, удивительной для такого грузного человека.Матильда изо всех сил старалась сохранить достоинство. Взглянула на ребенка, которого женщина держала на руках. Очень темные волосы, но в остальном он удивительно напоминал ее собственных детей, когда те были маленькими. Как правильно сказал Честер, девять месяцев назад Симон вернулся из похода. Она вспомнила, как он избегал ее взгляда, рассказывая о прачке, которая так умело штопала его штаны. Уже тогда у нее появилось подозрение, но она предпочла не задумываться, но не забыла. Все осталось в прошлом. Но от ребенка нельзя отмахнуться. Как долго, подумала она, эта женщина была его любовницей?– Вы знали его мать? – спросила она Алаиз. Она заставила себя заговорить с женщиной, хотя та была любовницей графа Честерского, и ей было неприятно и тяжело, особенно в свете последних новостей.– Нет, миледи. Господин Симон привез ребенка вчера и попросил меня кормить его. – Женщина смотрела с сочувствием, но и с тревогой.– Откуда?– Из монастыря в Эвре, миледи.– Милостивый Боже, так его любовница – монахиня?! – воскликнула Матильда. Она его убьет. Возьмет нож и вырежет ему сердце, но сначала отрежет член и скормит собакам.Малыш вздрогнул от громкого голоса и захныкал. Женщина расстегнула сорочку и дала ему грудь.– Я не знаю, миледи. Из разговоров я поняла, что она еще не приняла обет, но монастырь покидать не хочет.Матильда смотрела, как младенец почмокал и ухватил сосок. Сын Симона от другой женщины – монахини. Обменивались ли они нежностями, когда лежали вместе, или это была лишь похоть?Она, спотыкаясь, вышла из помещения и прислонилась к косяку, хватая холодный воздух открытым ртом. Она приехала сюда, мечтая о воссоединении с Симоном. Вместо этого она столкнулась с предательством с его стороны. Внезапно она поняла мать и ее чувства. Горечь, злость, стыд. В конечном счете остается только долг, потому что это единственное, что в ее власти.Матильда поднесла чашу к губам и удивилась, обнаружив ее пустой. Она потянулась к кувшину, но и он был пуст.– Пойди и принеси еще вина, – приказала она Элисанд, которая обеспокоенно наблюдала за ней.– Миледи, но уже все закрыли. До утра мне ничего не дадут.– Мне дадут… Я гостья… Я графиня…Элисанд взялась за ручку кувшина.– Все спят, – пыталась пояснить она. – Уже поздняя ночь. Мне придется поднять кого-нибудь с постели.– Так иди и подними! – закричала Матильда. Она встала из-за низкого стола, за которым сидела и пила уже несколько часов, наступила на подол платья и упала.Элисанд бросила кувшин и кинулась помогать ей подняться.Матильда хотела оттолкнуть служанку, но ее руки были словно куски мокрой веревки. Она опустила голову и внезапно почувствовала себя очень плохо. Сообразительная Элисанд загодя высыпала яблоки из деревянной миски, стоявшей на столе, и теперь подсунула ее Матильде.Рыдающую Матильду долго рвало. Никогда раньше она не выпивала больше половины кувшина зараз, и теперь ее организм бурно протестовал.– Вот так, миледи, лучше отдать, чем удержать, – приговаривала Элисанд. – Скоро все пройдет.– Ничего не пройдет, – захлебывалась слезами Матильда. – Никогда.Морщась, Элисанд вынесла миску и, вернувшись, стала уговаривать свою госпожу лечь в постель. Матильда упрямо сопротивлялась.– Только не туда, – заявила она, выпятив нижнюю губу. – Я не хочу спать в его постели.– Так все лучше, чем на полу, миледи. Зачем наказывать себя за его слабости? – возразила Элисанд. – Он спал с другой женщиной, она родила ребенка. Это же не конец света.– Он меня предал! – выкрикнула Матильда.– Возможно, но от того, где вы заснете, ничего не изменится, – Элисанд слегка встряхнула ее, как будто пытаясь вразумить. – Да и не мог он спать с ней здесь. Три сезона назад Жизор вообще был лишь песчинкой в глазу Робера де Беллема. Пойдемте. – Обращаясь с ней, как с маленьким ребенком, Элисанд уговорила ее лечь в постель, разула ее, сняла платок и хорошенько укрыла. – Утро вечера мудренее, – пробормотала она.– Ничего подобного, – решительно возразила Матильда. Сквозь пьяный туман ей привиделась Сибилла, обещающая ей, маленькой девочке, что отец обязательно вернется. Эти обещания убаюкивали ее, но при холодном свете дня оказывались пустым звуком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121