Кэтрин беспокоило, как неуклюже орудовала иголкой Филлис. Завтра надо будет вызвать портного и пересмотреть весь гардероб, чтобы убедиться, что все остальные платья не подвергались ее вмешательству. Или вообще заказать себе новые наряды. Конечно, это влетит в изрядную сумму. Но она как-нибудь это переживет. Однако сегодня уже ничего нельзя поделать.Она чувствовала нарастающее беспокойство и уже пожалела, что проявила такое упрямство. Ведь она будет представлена высшему свету Нового Орлеана, и поэтому особенно необходимо смотреться безукоризненно. «Это ваша вина, Финн Керриган, – подумала она с упреком. – Это вы вдохновили меня на бунт. Хотела бы я повстречаться с вами. У меня такое чувство, что я снискала бы ваше одобрение».– Я прилично одета? – спросила она, задумчиво поглядев на Элизу.– Не знай я тебя лучше, я бы подумала, что ты напрашиваешься на комплимент, – поддразнила ее Элиза, вертясь перед зеркалом. – Где ты купила такое платье? Эти пышные складки на спине и плотно прилегающий лиф… Они не вышли из моды? – Сама она, как всегда, смотрелась блистательно. Казалось, что бы она ни надела – все превратится в роскошный туалет.– Оно куплено в Лондоне. Надеюсь, в нем можно пойти обедать к Антуану?– Безусловно. Как раз не слишком официально.Элиза продолжала любоваться собою, ее алебастровая кожа лоснилась в лучах газовой лампы, а красоту обнаженных плеч и глубоко декольтированной груди подчеркивало квадратной формы ожерелье. Спускаясь до самых оборок на платье, оно создавало как бы драгоценную раму, в которую было оправлено прекрасное лицо и нежная шея. Черная бархотка с камеей на шее довершали наряд.– Ты уверена? – Кэтрин нервически поправила локоны. Филлис любила возиться с гребенкой и щеткой, воображая себя заправской парикмахершей, но, безусловно, лучше всего было бы обратиться к услугам мастера-профессионала, и чем скорее, тем лучше.– У Антуана все не так чопорно, как в большинстве подобных заведений в Англии. – Элиза повертела головкой, любуясь блеском сережек. – Здесь это мало кого волнует. Главное – хорошая кухня. Все остальное не имеет значения.– А что, кухня действительно хороша?– Превосходна! – Элиза закатила глаза и звучно поцеловала кончики пальцев. – Когда ешь их салат из крабов, можно подумать, что ты умер и вознесся прямо в рай. Ты ведь любишь морские продукты? Кстати, если тебя беспокоит прическа, могу порекомендовать превосходного мастера. Он просто кудесник. Тебе он понравится. Он такой забавный и всегда в курсе последних сплетен.– Могу я отправиться к нему завтра?– Тебе не полагается делать подобных вещей, дитя мое! Он сам явится к тебе. Его зовут Поль Сорель.Они находились в хозяйской спальне. Отныне она принадлежала Кэтрин и была заново отделана синим и зеленым, больше подходящими для дамы цветами. Находившаяся здесь мебель была выполнена в подражание стилю времен Людовика Шестнадцатого: туалетный столик с трельяжем, легкие гнутые стулья и изящная кушетка, обитая голубым шелком, а в центре стены – камин, отделанный розовым мрамором. Кипарисовый паркет сиял под свежим слоем воска, поверх него красовались китайские шелковые коврики. Повсюду ощущался свежий аромат лимонов – свидетельство усердного труда девушек-горничных.Однако главное внимание привлекала кровать. Ее сборчатый полог поддерживали кленовые витые колонны, ножки и изголовье из красного дерева украшала резьба и инкрустация. Сквозняк, проникавший через распахнутые двери галерей, теребил кружевные оборки на пологе и раздувал складки москитной сетки.– Тебе нравится эта кровать? – спросила Элиза. – Заниматься любовью под этим серебристым покровом – все равно что делать это под открытым небом, сияющим звездами. – Она хихикнула и провела руками по плечам. – Ух, у меня при одной мысли об этом мурашки бегут по коже!– Я ничего не знаю о том, как занимаются любовью. – Чувствуя, что краснеет, кратко отвечала Кэтрин, накинула на плечи шаль и вышла на балкон.Оказалось, что ей не было нужды прикрывать плечи – ночь почти не принесла облегчения после дневной жары. Неподвижный сад заливали потоки лунного света. Тени от высоких деревьев казались загадочными, а воздух звенел от стрекота цикад: этот монотонный звук вскоре стал для Кэтрин привычным, она перестала обращать на него внимание. «Мой сад, мои лошади, мои предприятия, – то и дело твердила она про себя этот урок, опираясь руками на балюстраду. – Все здесь мое – и даже цикады». И она улыбнулась, представив себе эти крохотные создания, нечто среднее между сверчком и кузнечиком.С нижнего балкона доносились хорошо поставленный звучный голос Седрика и отвечавших ему полковника и Уоррена: они тоже вышли на свежий воздух.Аромат от их сигар смешивался с благоуханием цветущего жасмина. Кэтрин не могла разобрать слов в беседе, иногда прерывавшейся взрывами хохота и звоном бокалов.На ее плечо легла чья-то рука. Сзади подошла Элиза.– Прислушайся к ним! О Боже, как часто ребенком я стояла на верхней галерее такого же большого дома, следила за гостями, вслушивалась в их смех и вдыхала сигаретный дым. А потом раздавалась музыка – такая чудная, – музыка для танцев, и Мамми говорила: «А теперь спать, мисс Элиза, придет время, и вы будете там, внизу, танцевать со своим красавчиком». Но этого так и не случилось…В ее голосе прозвучали боль и тоска по чему-то давно утраченному, и Кэтрин не смогла остаться равнодушной.– Разве Рауль не был когда-то твоим красавчиком? – мягко спросила она.На губах Элизы промелькнула грустная улыбка. Она машинально теребила лепестки магнолии, росшей перед балконом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149