Он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. – Смерть Розалин была слишком высокой платой. Не следует вспоминать о ее грехах.
Даже сейчас, десять лет спустя, Коннел все еще испытывал боль в груди, вспоминая о девушке, с которой собирался обвенчаться. Он не мог ее простить, но твердо решил, что не станет чернить ее имя ради спасения собственного, так как это было бы предательством по отношению к ней. Хотя в графстве могли неверно истолковывать их историю, Коннел все же считал, что вполне заслуживал репутацию, закрепившуюся за ним после смерти Рози.
– Ты напрасно себя винишь, парень. Она сама сделала свой выбор. – Голос Джека смягчился. – Не надо брать всю ответственность на себя. Ты заслуживаешь лучшей доли. Если бы люди узнали правду…
– Хватит, Джек. Перестань, – прервал Коннел. – Главное, что теперь я – последний Делейни в Гленмиде. Самый последний. Заслуживаю я того или нет, но я воспользуюсь возможностью, которая мне представилась. Как только будут выполнены все формальности, я смогу расширить конюшни, и теперь никто не сможет мне помешать.
– Ты ведь не хочешь сказать, что примешь предложение Джеймса Кэри? Нет-нет, только не сейчас, когда ты так близок к окончательному погашению займа.
Джек внимательно посмотрел на племянника. Тот потянулся к графину и, снова наполнив оба стакана, заявил:
– Конюшни принадлежат мне, и я поступлю так, как считаю нужным. Разумеется, я беру на себя и весь риск.
– Да, конечно, – кивнул Джек. Не сказав больше ни слова, он осушил свой стакан.
Со дня получения известия о смерти Финна прошло несколько недель. Хотя в Гленмиде вроде бы ничего не менялось, в воздухе уже витали перемены. Время от времени, чтобы отвлечься от своих забот, он с утра до вечера самозабвенно скакал по зеленым холмам и заливным лугам на Тигане – горячем и норовистом жеребце, одном из красивейших в Гленмидских конюшнях. Так было и в этот день.
Тени удлинялись, тропинка впереди уже начинала темнеть, и мысли Коннела были такими же мрачными. Он прекрасно понимал, что ему, теперь единственному хозяину Гленмида, придется отказаться от значительной части, пусть даже всего лишь на несколько лет. Ужасно неприятно было это признавать, но он не смог бы сразу рассчитаться со всеми долгами. И если рассчитывать только на собственные силы, то покупка породистых лошадей, требующих дополнительных пристроек к конюшням, а также дальнейшая программа по разведению нескольких пород затянутся лет на десять. Конечно, дело того стоило, однако предчувствия его были созвучны опасениям, высказанным Джеком, когда тот уезжал в Англию за лошадьми.
– Будь осторожен, если что-то дается тебе чересчур просто, слишком легко. Имей в виду: за все надо платить. И платить непременно придется, так что будь готов.
Старая пословица, одна из тех, которыми в их детской комнате служанка отчитывала пойманного на какой-либо шалости Финна, неожиданно всплыла из глубин памяти Коннела. Ужасно похоже на постоянные предупреждения Джека.
Приблизившись к дому, Коннел натянул поводья и, придержав жеребца, окинул взглядом конюшни. Благодаря финансовой поддержке Джеймса Кэри, с которым его связывала многолетняя дружба, ему удалось расширить поместье и неплохо наладить хозяйство. И все же его постоянно преследовало чувство тревоги то и дело возникало ощущение, что на пути у него расставлены какие-то ловушки, что кто-то следит за каждым его шагом и вот-вот нанесет удар…
«Все, хватит! – одернул себя Коннел. – Тебе не о чем беспокоиться». Но действительно, у него не было ни малейших причин для беспокойства. У него имелось соглашение с джентльменами, которых подыскал Джеймс для финансирования его проекта. Коннел, почти не раздумывая, принял их предложение, и сейчас Джек скорее всего уже возвращается из Англии с новым табуном.
Коннел легонько похлопал жеребца по шее и направил его к конюшням. Заметив у входа в дом чью-то черную кобылу, он невольно нахмурился – в кабинете его ждали бумага, срочно, требовавшие подписи, и сейчас ему было не до визитеров.
Подъехав к конюшням, Коннел спешился, и бросил поводья выбежавшему ему навстречу конюху. Пересекая двор, он заметил чьи-то дорожные сумки и саквояжи, лежавшие в дальнем углу галереи. Но чьи это вещи? Неужели Джеймс привез к нему одного из главных инвесторов, желавшего проверить, правильно ли расходуются средства? Проходя мимо багажа, Коннел замедлил шаг и внимательно осмотрел его. Все сумки и саквояжи были покрыты толстым слоем дорожной пыли, так что вряд ли эти вещи могли принадлежать человеку, имевшему дела с Джеймсом Кэри. Но чьи же они в таком случае?
Отворив парадную дверь, Коннел услышал доносившееся из кладовки ворчание Дженны – та говорила о нашествии мышей и о «полнейшем отсутствии порядка» По-видимому, она наконец-то нашла себе помощников, которые должны были закончить начатое дело. Экономка была весьма решительной женщиной, так что не было оснований сомневаться: она непременно добьется своего. Наверное, следовало сказать Дженне о том, что кладовку надо хотя бы время от времени проветривать. Впрочем, этот разговор можно было отложить, потому что главное сейчас – побыстрее покончить с делами.
Окинув взглядом холл, Коннел крикнул:
– Джеймс, ты?!
Ответа не последовало, однако из гостиной, расположенной напротив кабинета, доносились голоса, и оставалось лишь надеяться, что Дженна сумела принять гостей соответствующим образом. Коннел давно уже привык к холостяцкой жизни и чувствовал себя вполне комфортно; экономке не составляло труда содержать в порядке несколько комнат, убирать в которых ей приходилось гораздо реже, чем наполнять графин виски, – всего-то и требовалось изредка вытирать пыль в комнате, где проводились деловые встречи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79