– И какие же сплетни ты слышала, Эмма?
Она подняла подбородок.
– Вы знаете.
– Уверен, что нет.
– Говорили, что вы были влюблены в женщину сомнительного поведения. И к тому же чью-то любовницу. И просили ее руки, умоляли ее. И потом были письма…
– Ах, те слухи. – Он так громко рассмеялся, что Эмма вздрогнула. – История десятилетней давности. И я уверен, что она обрастает все более грязными подробностями с каждым новым пересказом. И между прочим, моя милая, я вообще не намерен говорить об этом.
Она повернулась к нему и встретила его взгляд, довольно-таки жесткий.
– Я понимаю, – сказала она осторожно.
– И все эти старые истории не имеют никакого отношения к нам с тобой.
– Это неправда. Вы воздействуете на обстоятельства, Сомерхарт, и пытаетесь манипулировать и мной. Вы выдвигаете требования. Диктуете правила. Вы платите, чтобы мальчик шпионил за мной. Почему я не могу думать, что причина ваших страхов… ваших настоящих страхов… заключается в том, что женщина может снова сделать из вас посмешище.
Его твердые губы побелели, сложившись в тонкую линию.
– Следи за своим языком, милая.
– В прошлом вы контролировали каждую свою партнершу, Сомерхарт, но вы не можете управлять мной. Меня не запугать. Вам нечем угрожать мне, потому что мне нечего терять.
– Кроме твоих секретов.
Она ожидала этого, было бы так опрометчиво показать ему свои страхи.
– У меня нет секретов. Не больше, чем у каждой из ваших будущих любовниц.
– Если копнуть твое прошлое…
– Зачем вам это? Зачем даже думать об этом? Вы герцог. Богатый и всесильный, а я ничем не угрожаю ни вам, ни вашей жизни. Ваши подозрения безосновательны. Взгляните на мое прошлое, если вам нужно. Но это моя личная жизнь, такая же ценная и неприкосновенная, как ваша для вас. Если вы действительно хотите расследовать мое прошлое, делайте это. Но не беспокойте меня своими извинениями за свои необоснованные подозрения. Мне больше нечего сказать вам, ваша светлость.
– Необоснованные! – фыркнул он.
– Я не ищу встреч! – закричала Эмма. – Я отказываю вам на каждом шагу! И вы все равно приходите сюда со своими вопросами, как будто я возвеличена до положения шлюхи герцога. Мой Бог, вы такой гордый. Вы ужасно высокомерный.
Сомерхарт повернулся и пронзил ее враждебным взглядом.
– Так ты поэтому пришла прошлой ночью? Из-за моей гордости? Хотела унизить меня?
Эмма вздохнула так быстро, что на мгновение голова закружилась. Как сквозь пелену тумана, она видела, как Харт скрестил руки на груди. Она еще раз вздохнула.
– Ч-что?
– Думала сбросить меня с пьедестала?
– Я… нет. – Она была настолько шокирована его словами, чувством собственной ранимости, что даже забыла, что хотела выпроводить его за дверь. – Да. Конечно, вы ужасно высокомерный, это так. И я хотела видеть это. Ваше тело. Вашу гордость и силу. Но я не могла… я просто хотела видеть то, что не могу иметь. Я не могу ничего поделать с этим, но хотела…
Его скрещенные руки опустились. Эмма покачала головой и отвела глаза, глядя на свои поношенные туфли, которые когда-то имели цвет слоновой кости и были такими мягкими, а сейчас стали старыми и твердыми на ощупь, как ее собственные чувства.
Она подняла глаза, когда его рука коснулась ее волос.
– Иногда ты выглядишь такой юной и говоришь мне такие чудесные вещи.
Нет. Она не была юной. Она была такой старой, как сама земля, и решила, что лучше, если никто не будет знать ее.
– Почему ты решила отказать мне, Эмма? – Подушечки его пальцев снова коснулись ее головы, распространяя тепло по щеке, по подбородку. Она снова отвернулась.
– Мы не можем провести вместе и четверть часа, чтобы не поругаться. Мы гораздо чаще обмениваемся шпильками, чем комплиментами. Поэтому зачем так настаивать, чтобы я уступила?
Он криво улыбнулся.
– Между нами существует страсть. Иррациональная страсть. Если бы мы признали это, то не спорили бы так много.
– Если мы не будем видеть друг друга, мы вообще не будем спорить.
Его улыбка была все та же.
– Мы спорим всякий раз, когда я спрашиваю тебя о причине твоего упрямства. Ты заметила это? И я хотел бы знать, что за нелепая идея засела в твоей голове? Ты говоришь, что не хочешь иметь любовника, но это ничего общего не имеет с моралью. Или с твоей репутацией. И то и другое уже изорвано в клочья.
– Это можно сказать не только обо мне, но и…
– И как ты утверждала не раз, ты не хочешь выходить замуж, поэтому тебе нечего делать с каким-то благородным джентльменом. Но ты хочешь этого, хочешь настолько, что творишь немыслимые вещи со мной в публичных местах. Может быть, я тупой… нет, не говори ничего, но я не могу объяснить себе твое поведение.
Эмма не торопилась с ответом. Она подошла прямо к маленькому окну.
– Мне нужен ответ, – настаивал Харт. – И я не думаю, что самонадеянно с моей стороны заявлять, что тебе не следует отказывать мне раз и навсегда. Ты хочешь этого. Ты хочешь меня. И я не уйду, пока ты не расскажешь мне, в чем причина твоего отказа.
Нет, она не могла сопротивляться бесконечно. Она с трудом делала это, надеясь, что он поразит ее и она сдастся без слов. Эмма прижала руки к холодному стеклу. Может быть, ей следует сказать ему, что у нее сифилис? Это бы сразу остудило его страсть. Но нет. Ее щеки залились краской при этой мысли. Она еще не настолько отчаялась, хотя близка к этому.
Затем простой ответ пришел ей в голову. Чуждый условностям, он все еще оставался тем молодым человеком, который пришел ей на помощь, когда она была ребенком. Человеком, который воспитывал свою младшую сестру. Несмотря на его холодный внешний лоск, он не нашел бы привлекательной бессердечную, эгоистичную женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81