Она хотела, чтобы страх прошел. Страх рождал сомнения, а сомнение – худшее в этой игре.
Заключенная в пространстве комнаты, Эмма решала: то ли ей и дальше ворочаться на смятых простынях, то ли… Она предпочла подняться с постели и ходить из угла в угол, отчетливо печатая каждый шаг.
Ей не следовало вообще приезжать в Лондон. Что, если она потеряет все, включая собственную свободу? Так много сомнений…
Эмма зашагала быстрее, бездействие выводило ее из себя. Она должна что-то сделать.
Так много сожалений…
Может быть, ей следовало остаться в Чешире? Но Мэтью не желал мириться с ее отказом. Он стал таким агрессивным, таким несносным. И даже спустя месяцы после смерти дяди, Эмма, всякий раз проходя мимо дядиного дома, ощущала свою вину. Если бы она не ушла в ту ночь, если бы осталась дома, то могла бы спасти его, когда начался пожар…
Она потерла рукой мокрое от слез лицо. Увы, смерть дяди не была для нее единственным горем. Она уже знала, что такое потеря. Ее брат погиб, и в этом она тоже видела свою вину. Она знала об опасности, знала, что отец пьян, и позволила ему взять Уилла кататься. Она совершала ошибки, от которых пострадали другие.
Уилл… Его тело было таким холодным. Неподвижным и мертвым.
– О Господи, помоги! – молила она. – Пожалуйста! – Боль в груди не желала ослабевать. Вина, как змея, жалила ее душу. Эмма подошла к окну и подняла скользящую раму.
Морозный воздух ворвался в комнату, охлаждая ее разгоряченную кожу. Ветер прижал рубашку к телу, окутав ее холодом. Эмма с такой жадностью глотала холодный воздух, словно тонула в воде. Она вдыхала его отчаянными глубокими вдохами.
Наконец дыхание пришло в норму, и она прислонилась к подоконнику.
Ей необходима разрядка. Вот в чем дело. Что-то, что бы отвлекло ее от ее мыслей. Если она сможет выдержать эту ночь, она сможет урегулировать все проблемы в Лондоне или по крайней мере незаметно исчезнет из города. Нужно только выдержать эту ночь. Продержаться. Преодолеть эти трудности так же, как она преодолела другие.
Эмма потянулась вперед, ее плечи коснулись стекла. Она подставила ночному воздуху шею. Она не знала, почему холод успокаивает ее, не понимала, почему она находит зиму такой желанной и привлекательной. Она только знала, что все остальное душит ее, вытесняя кровь и воздух из тела. Но, уйдя отсюда, она смогла бы дышать.
И, как ни странно, она могла дышать, когда рядом был Харт. Даже когда они постоянно спорили, даже когда он подталкивал ее к тому, чего она не хотела.
«Прикажи мне встать на колени».
Эмма испустила глубокий вздох, затем медленно, насколько могла, набрала в легкие свежего воздуха.
Она не могла рисковать. Ситуация становилась слишком опасной. Она не могла пойти в его комнату и позволить ему прикоснуться к ней. Ее желание было тонким, как паутина, измученным отчаянием и ранимостью. Но Харт, несомненно, мог дать ей то отвлечение, в котором она нуждалась.
Потрясающий мужчина. Все понимающий. Понимающий и ее одиночество, и ее проблемы.
Харт.
Это будет безумием, если она позволит ему быть рядом в эту ночь. Полное безумие.
В его комнате было тихо и слишком темно. Холодный воздух из коридора, смешавшись с теплым, насыщенным запахом из его спальни, ударил Эмме в лицо. Она задрожала и, подняв босую ногу с ковра в коридоре, переступила порог.
Когда она прошла дальше, ее глаза начали различать слабый свет ночника на столике у кровати. Короткие волосы Харта черным пятном выделялись на подушке. Одна рука была широко откинута в сторону, и Эмма быстрым взглядом прошлась по ее мускулатуре, по его широким плечам.
Простыни ограничивали угол видения, и ей хотелось сорвать их, чтобы обозреть его обнаженное тело.
От волнения и сознания рискованного шага ее кожа покрылась мурашками. Она проникла в спальню мужчины, и не просто мужчины, а героя ее многолетних фантазий. Его кожа блестела в свете свечи, и хотя Эмма не могла разглядеть его лица, она видела контур его скулы и уголок рта.
Господи, как же она хотела прикоснуться к нему, погладить его кожу, осязать каждую часть его тела, но она не для этого пришла сюда. Она не смогла бы выдержать столь ошеломляющего искушения. Если она прикоснется к нему, она захочет пойти дальше… Захочет почувствовать его внутри себя.
Она задрожала от одной этой мысли. И, закрыв дверь, прижалась к ней спиной.
Мерцающий свет ночника постоянно изменял черты его лица, но она смогла разглядеть суровую линию рта. Его длинные пальцы были напряжены. Эмма наблюдала, вспоминая…
Ее губы онемели, и она облизнула их.
– Нет, – невольно проговорила она шепотом. – Не вставай с постели.
Харт шевельнулся и приподнялся, вглядываясь в темноту.
– Кто здесь?
– Я, – ответила она, – это я.
Его беспокойство испарилось. Но только на один миг. Затем в темноте сверкнула белозубая улыбка.
– Эмма. – Нога высунулась из-под простыни. Он хотел встать.
– Остановись!
Харт замер.
– Не вставай.
Он взглянул на свою ногу, потом на нее.
– Но могу я накинуть халат?
– Нет, оставайся там.
Харт потер рукой сонные глаза.
– Ты хочешь присоединиться ко мне? Ждешь, когда я приглашу?
Она могла только покачать головой, сохраняя отвагу для следующей просьбы.
Сомерхарт в раздумье пожевал нижнюю губу.
– Не знаю, чего ты хочешь, Эмма, но сейчас середина ночи и ты пришла ко мне…
– Откинь одеяло, – быстро проговорила она.
– Что?.. – Он пристально вгляделся в нее.
Эмма спрятала дрожавшие руки в складках юбки и постаралась придать голосу побольше твердости.
– Я хочу видеть тебя голым. Откинь одеяло в сторону.
На какой-то момент он замер, затем эмоции одна за другой пробежали по его лицу, как облачка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81