А ты знаешь, как можно в буквальном смысле вычислить дорогу домой, зная широту и долготу?
– Да, – сказал он сухо. Она преображалась буквально на глазах, становясь похожей на яркую бабочку. Даже звезды блекли в сравнении с ее красотой.
Джиллиан сделала несколько шагов, ее яркие зеленые глаза горели от возбуждения.
– А еще у Джабари потрясающая интуиция: он очень удачно вкладывает деньги племени. Хотя можно сделать и больше. Элизабет согласна со мной. Сейчас выгодно вкладывать деньги в развивающиеся отрасли, например в электрические компании. Со временем такие инвестиции обеспечат хамсинам безбедное существование.
– Звучит… очень разумно, – пробормотал Грэм.
Когда-то ему было все равно, останется ли она с ним после того, как закончатся их три месяца. Но сейчас одна мысль о расставании была ему невыносима. Он никак не мог привести мысли в порядок. Неужели он влюбился? Но его чувство совсем не походило на те романтические переживания, о которых пишут бледные поэты. Оно горело, как огонь. И это было чудесно. Мысль о том, что она уйдет, пронзала его мучительной болью.
Джиллиан продолжала кружиться. Ее юбки разлетались, подобно цветочным лепесткам. Вдруг она резко застыла.
– Прости, Грэм, тебе, наверное, со мной скучно.
Он встал, подошел к ней и поцеловал ей руку.
– Ни капельки. Посмотри на меня, Джилли. Я не хочу ни в чем тебя ограничивать. Перестань притворяться. Я не буду наказывать тебя, как отец, за мысли вслух или за то, что ты умнее меня.
Казалось, она борется со своими чувствами.
– Но ты ведь умнее меня. Ты умеешь ориентироваться по звездам, едва на них взглянув.
Он ухмыльнулся:
– Да я в собственном шатре заблужусь. Находить дорогу ночью в пустыне – это целое искусство. Мне еще учиться и учиться. Я обычно иду наобум.
– Это не ты, а я вечно бреду без цели.
– Почему же? У тебя есть вполне определенная цель. Твой ум похож на пустынный ветер самум, сметающий все преграды на своем пути. Просто раньше тебе все запрещали. Я не собираюсь ни в чем ограничивать тебя.
Ее розовые губы дрожали.
– Из меня никуда не годная герцогиня. Я не умею вести светских бесед…
Грэм приложил палец к ее губам, заставляя ее замолчать, потом обхватил ее лицо своими теплыми руками.
– Джиллиан, пойми, мне не нужна годная герцогиня. Если уж на то пошло, то я и сам не вполне обычный герцог. – Он оглядел свой темно-синий биниш. – Что-то мне подсказывает, что если я появлюсь в таком виде на заседании парламента, это мало кто оценит.
С ее розовых губ слетел легкий смешок.
– Наверное, я тоже выгляжу белой вороной среди хамсинских женщин.
– Ты выглядишь скорее загадочной, – покачал он головой, – но ни в коем случае не белой вороной.
Ее глаза загорелись надеждой.
– То есть ты не будешь возражать, если я поеду с тобой?
– Поговорим об этом позже, – сказал он уклончиво.
Проклятие. Надо убедить ее, что поездка в пустыню и вправду опасна для нее. Хотя в глубине души Грэм знал, что эта поездка опасна прежде всего для него самого. Его худший кошмар вот-вот воплотится в жизнь.
Он протянул ей руку:
– Хочешь, давай прогуляемся, я тебе расскажу об обычаях кочевников.
Они вышли из шатра и дружно сощурились от яркого дневного света. Джиллиан взяла мужа под руку. Как же ей хотелось, чтобы он стал ближе! Она втайне надеялась, что здесь, среди его друзей, если повезет, она увидит настоящего Грэма.
Неподалеку на песке играли Фатима и Асад – близнецы Кэтрин – и Тарик, сын Элизабет. Фатима посмотрела на них и бесстрашно улыбнулась. Она подошла к Грэму, обняла его за колени и сказала по-английски:
– Дядь Грэм, поиграй с нами.
Грэм улыбнулся и нырнул обратно в шатер.
Появился он закутанный с головы до ног в белые простыни, которые взял с кровати.
Джиллиан рассмеялась:
– Вы будете играть в привидения?
– Я всегда пугал так брата, когда мы были маленькими, – сказал он и принялся с жуткими завываниями размахивать руками, скрытыми простыней.
– Ой, как страшно! – продолжала смеяться Джиллиан.
– Тише. Ты мне всю игру испортишь.
Детишки смотрели на него с открытыми ртами. К ним с серьезными лицами подошли Джабари с Рамзесом.
– Грэм? Чем это ты занимаешься? – спросил Джабари.
– Да вот, пугаю твоего сына, – ответил Грэм, не прекращая жутко завывать.
– Что-то он не кажется напуганным, – заметил Джабари. Может, если ты снимешь эти простыни, он и испугается.
Грэм сорвал с себя простыни и издал гневный вопль. Рамзес усмехнулся и кинул ему игрушечный деревянный ятаган с закругленным на конце лезвием:
– Попробуй-ка вот это.
Грэм издал воинственный клич и стал размахивать мечом.
Асад при этом бросился к матери, которая подхватила его на руки. Тарику явно было скучно, а Фатима вырвала меч из руки Грэма и ударила его кулачком по коленям. Вместо воинственного клича у нее получалось какое-то козлиное блеянье.
Грэм рассмеялся:
– Это что, новый хамсинский боевой клич? Ты моя маленькая воительница. Ты меня победила, – сказал он, хватаясь за грудь, потом осел на песок, улегся на спину и закрыл глаза. Фатима вскарабкалась на него и вдруг стала серьезной.
– Дядь Рашид плакать. Здесь, – сказала она, кладя ладошку ему на грудь.
От удивления Грэм раскрыл глаза. А девочка положила голову ему на грудь, зевнула и вцепилась в его биниш. Тарик тоже забрался на него и улегся, обняв ручонкой Фатиму.
– Тихий час, – весело сказал Рамзес. – Она часто так засыпает на мне. Подожди, не двигайся. Моя дочь угомонилась впервые за весь день.
Грэм даже не улыбнулся. Он лежал и нежно гладил девочку по голове.
Рамзес поднял дочь, та уютно устроилась у него на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93