– Есть убитые?
– Среди наших – нет. Ранен старший сын Риго, но он поправится.
– А префект?
– Он здесь, – Лэр потянулся. – В том подвале, где были вы. Наслаждается жизнью.
Николетт подошла к маленькому столику и поставила на него свечу. Когда она повернулась, то увидела, что собака начала чесаться – видимо, укусила блоха.
– И что вы будете делать? Повесите его?
– Именно это он и заслужил. Но тогда я вряд ли смогу получить за него выкуп.
– А кто готов заплатить? Карл? Зачем ему платить за префекта?
– Понс Верне – его шурин.
– Да? – глаза Николетт округлились. – А его жена был в доме? В Андлу?
– Да, она и трое детей.
– Вы не причинили им вреда?
– Нет. Я отослал их к Карлу с бумагой о выкупе.
– А люди Верне?
– Убиты, за исключением двоих. Я отослал их вместе с женщиной и детьми.
– Вы поступили благородно.
– Сомневаюсь, что Симон Карл оценит это.
– А кто будет префектом? Жюдо? Лэр улыбнулся:
– А вы не согласны? Николетт рассмеялась.
– Я ему не нравлюсь.
– Только потому, что вы женщина. Подбросьте в камин полено побольше, здесь холодно.
Николетт бросила дрова в огонь, взвился маленький фонтан искр. Она взяла железную кочергу и поправила поленья.
– А вам я тоже не нравлюсь только потому, что я женщина?
Собака неожиданно вскочила и прыгнула на кровать.
– Мне это как раз очень нравится, – Лэр начал в шутку бороться с собакой. Резко откинул одеяло и, уклоняясь от атаки, взял бриджи с табурета рядом с кроватью.
– Я хочу кое-что показать вам, – сказал он с энтузиазмом.
Николетт прислонила кочергу к стене и повернулась, отряхивая юбку. Подняв глаза девушка увидела только розовую кожу – широкие плечи, узкие бедра, упругие ягодицы. Лэр как раз надевал штаны. Николетт резко повернулась и уставилась на огонь. Де Фонтен – стройный, сильный – показался ей очень красивым, но ситуация была несколько двусмысленной, и Николетт не удержалась и захихикала.
– Что с вами? – спросил он, а догадавшись о причине ее смеха, расхохотался сам.
Николетт встряхнула головой и вновь повернулась. Смех еще вздымал ее грудь, таился на кончике языка. Лэр тоже был не в состоянии удержаться и расхохотался еще громче. Несколько удивленная, собака обнюхивала то одного, то другую, виляя хвостом.
Чем сильнее Николетт старалась не смеяться, тем меньше у нее это получалось. В конце концов подавленное хихиканье превратилось в икоту.
– У вас есть… есть… еще что… нибудь… показать… мне? – даваясь от смеха спросила она.
Когда Лэр смог говорить членораздельно, он мягко попросил:
– Помогите мне найти сапоги, черт бы их побрал!
Когда он обулся, натянул шерстяную рубашку, и они, в конце концов, смогли посмотреть друг другу в глаза без хихиканья, Лэр взял со столика свечу и укрепил ее в фонаре.
– Выгоните Колючку и закройте дверь. Де Фонтен полностью оделся, вряд ли он затеял что-то дурное. Николетт выполнила его приказание. Повернувшись к Лэру, она увидела, что тот отбросил со стены обивку, за ней оказалась необычная маленькая дверь. Николетт глянула на Лэра с любопытством.
– Вы это хотели мне показать? Тот усмехнулся:
– Да. Подождите немного. Я подам вам руку.
Николетт увидела, как он нырнул под низкую притолоку, затем осторожно, будто кошка в новом доме, последовала за ним.
Впереди – полная темнота. Николетт даже не думала, что темнота может быть такой густой, как за этой маленькой дверью. Держась за руку Лэра, она ступила в никуда… Деревянные половицы сменили крутые ступеньки. Узкая лестница вела куда-то вверх, в темноту. Основной проход шел между стеной замка и квадратными плитами цитадели.
– Лестница ведет в комнату в башне, вы не замечали там никакой двери?
Николетт посмотрела на него расширенными глазами.
– Да, за обивкой.
Она хотела задать Лэру немало вопросов, но тот повел ее дальше. Крутые узкие ступени, почти неразличимые в слабом свете фонаря, уходили куда-то вниз. Лицо Николетт в темноте казалось бледным пятном с огромными, как у совы, глазами.
– Куда мы идем?
– В сводчатый зал под замком. Но это только начало.
Николетт одной рукой держалась за руку Лэра, второй касалась стены, сложенной из тяжелых бревен. С другой стороны стеной служило подножие каменной башни. Ступени под ногами, познавшие, что такое время, были весьма ненадежными. На поворотах лестница сужалась, потом пространство расширялось вновь.
Пока они спускались в желтом свете фонаря, Лэр рассказал, что об этом проходе ему сообщил Эймер.
– Лашоме думал, что проход ведет не дальше сводчатого грота. Вы увидите, почему он так решил.
Лэр часто оборачивался, чтобы предупредить Николетт о неровной ступеньке или подбодрить. Они прошли мимо узкого входа в сумрачную пещеру, похожую на берлогу зловонного чудовища. Из темной дыры в стене потянуло гнилью и сыростью. Через несколько шагов лестница неожиданно кончилась, приведя в небольшую сводчатую комнату, весьма напоминающую подвал, в который когда-то бросили Николетт. Кучи булыжников и груды глинистой земли лежали на полу.
Лэр подвел девушку к одной из куч и указал на отверстие, достаточное, чтобы в него мог пролезть человек.
– Это расчистили мы с Альбером.
Дыра не производила такого уж сильного впечатления, хотя Лэр и Альбер работали по два-три часа в день в течение недели, чтобы освободить проход.
– Вон там, – Лэр указал на противоположную сторону комнаты, – есть еще один тоннель. Эймер считает, что он ведет на внутренний двор. Когда во время осады делался подкоп, часть стены обвалилась.
Николетт осмотрелась с неприятным чувством изумления. Казалось, в этом месте поселилась нечистая сила – среди поросших мхом стен, среди груд сырой земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86