14
Под хлещущим ливнем Хью и его люди встретили нападавших сверкающей сталью. Лишь немногие из отряда имели военный опыт, большинство были незадачливыми торговцами и безработными ремесленниками. Но они были хорошо вооружены, а дополнительную силу придавала им последняя надежда устроить свою жизнь на Cевере. И тем не менее Хью был поражен их решимостью и отвагой перед лицом смерти.
Атака, сколь яростной она ни была, закончилась так же внезапно, как началась. Под проливным дождем невозможно было оценить количество нападавших. Они просто исчезли, растворившись в ливне и в чаще леса.
Всадники Хью объезжали поле недавней битвы, перекликаясь сквозь шум дождя и раскаты грома. Одна из повозок потеряла колесо в топкой обочине. Лошади скользили на раскисшей глинистой дороге и испуганно ржали. Вспышки молний выхватывали из сумрака застывшие в неестественных позах тела убитых.
Поравнявшись с коляской, Хью крикнул, наклонившись к окошку:
– Вы там живы?
Услышав голос жены, а потом Алисы, он понял, что они перепуганы, но целы и невредимы. Он хотел успокоить их, но рядом остановилась лошадь Румолда и, поскользнувшись, задела крупом его коня. Тот прянул в сторону, но Хью осадил жеребца, натянув поводья.
По лицу Румолда струился дождь.
– Будем их преследовать? Или разобьем лагерь? Они могут повторить атаку! – отрывисто прокричал он сквозь шум дождя и ржание лошадей.
Хью снова осадил коня.
– Разобьем лагерь. Где Мартин? Скольких людей мы потеряли?
– Я здесь, милорд, – отозвался появившийся из темноты Мартин. – Убитых нет, раненых трое, – доложил он, щурясь от брызг дождя, летящих в лицо.
– Тяжело они ранены? – Вспыхнула молния, и Хью почувствовал, как задрожал под ним конь.
Лошадь под Мартином испуганно шарахнулась в сторону, но он повернул ее назад и крикнул:
– Нет, все будут жить!
Мимо проходили люди, ведя за собой лошадей. Хью подозвал одного из них и передал повод своего коня. Мартин и Румолд тоже спрыгнули на землю и зашлепали по грязи за своим господином. На месте стычки они насчитали восемь убитых разбойников.
Путники провели беспокойную ночь, вглядываясь в темноту и поминутно хватаясь за оружие при малейшем подозрительном шуме, но все было спокойно, лишь шуршал дождь, да глухо рокотала удалявшаяся гроза.
Санча не выпускала Хью из виду, наблюдая за мужем из окошка коляски, а позже настояла на том, чтобы он спал в экипаже, возле дверцы, чтобы ужасные разбойники, напавшие на них, не смогли подкрасться в темноте и убить их с Алисой.
Когда забрезжило серенькое сырое утро, они нашли только шестерых убитых. Очевидно, двое были не настолько безнадежны, как казалось, и уползли, чтобы соединиться с сообщниками или умереть в чащобе.
На протяжении всего дня путники встречали сожженные деревни. Время от времени они останавливались, чтобы предложить посильную помощь пострадавшим. Уцелевшие – несчастные и окровавленные крестьяне – рассказывали о нападениях разбойников, хозяйничавших на границе. Эти люди не считали себя ни шотландцами, ни англичанами, грабя и убивая и тех, и других.
Слушая ужасающие рассказы крестьян об убийствах и насилии, Хью предположил, что накануне они стали жертвой нападения небольшого разбойничьего отряда, двигавшегося с награбленным добром на север. Благодарение Богу, что они не встретились с основными силами, иначе не миновать бы им участи крестьян.
Готовность Санчи помогать этим несчастным, бежать по грязи к рыдающим женщинам и детям, чтобы утешить их, не осталась незамеченной. Ее ужас и потрясение скоро сменились состраданием, которое не знало языковых барьеров и служило примером для остальных, особенно для Хью.
На одной из ферм он потерял из виду свою жену, а когда нашел стоящей в грязи рядом с крестьянкой, оплакивающей убитого сына, сердце его болезненно сжалось.
Путешественники медленно продвигались на север по диким, бесплодным землям. Насколько хватало глаз простирались вересковые пустоши; хотя стояла весна, все живое, казалось, избегало этих мест. На другой день они достигли подножия холмов, где когда-то прошли легионы римского императора Адриана.
Эвистоунский замок и расположенное близ аббатство поразили Санчу своей заброшенностью и угрюмым видом. Замок сиротливо стоял в окружении лесов, и Санча лишь могла вообразить, насколько одиноко чувствует себя тут человек зимой.
Тяжелое чувство, которое она испытала при взгляде на Эвистоунский замок и аббатство, только усугубилось при виде их обитателей. Старики и мальчишки, которые появились из-за каменных и земляных оборонительных валов, были нечесаны и одеты чуть ли не в лохмотья. Они были похожи скорее на кучку сброда, нежели на крестьян знатного феодала, и, несмотря на приветственные крики, коими они встречали хозяев, не меньше напугали Санчу, чем лесные разбойники с их воплями и искаженными яростью лицами.
Немногочисленные обитатели аббатства, всего семеро монахов, тоже вышли встречать молодого лорда, своего нового главу и, в сущности, настоятеля. Они тоже, как и люди замка, были или стариками, или совсем зелеными юнцами.
Один из братьев, семидесятилетний по меньшей мере старик с косящими глазами и огромным красновато-сизым носом, подошел по чахлой траве, чтобы приветствовать Хью.
– Я брат Малком, – сказал он. Венчик волос вокруг его лысины белел, как снег; на нем была сутана из грубого полотна и сандалии. – Поскольку я старший из братии, – объявил он, – мне поручено говорить от лица всех. Мы с надеждой приветствуем тебя, милорд. Долгие месяцы наше аббатство вкупе с этим поместьем не знало руки хозяина, словно корабль без ветрил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102