П. Томпсон, Армстронг… Неторопливо Пьер на французском языке излагает свойства радия. Затем он просит погасить свет и проводит несколько поразительных опытов: волшебной силой радия разряжает на расстоянии электроскоп; заставляет фосфоресцировать экран, пропитанный раствором сернокислого цинка; действует на фотографические пластинки, завернутые в черную бумагу; доказывает самопроизвольное выделение теплоты чудесным веществом…
Восхищение, царившее на этом вечере, сказалось и на следующем дне. Весь Лондон пожелал увидеть «родителей» радия. «Профессор и мадам Кюри» приглашаются на обеды, на банкеты. Пьер и Мари присутствуют на блестящих приемах, слушают тосты, произносимые в их честь. Пьер, одетый в чуть лоснящийся черный фрак, в котором он ходил на лекции, производит впечатление человека как бы «потустороннего», с трудом осознающего, что все эти поздравления и похвалы относятся к нему. Мари чувствует себя неловко под взглядами множества глаз, направленных на нее, на такое редчайшее существо, на такой феномен, как женщина-физик.
Мари в темном, слегка открытом платье без рукавов, на попорченных кислотами руках никаких украшений, нет даже обручального кольца. А рядом с ней на обнаженных шеях сверкают самые красивые бриллианты Британской империи. Мари с искренним удовольствием разглядывает сверкающие драгоценности и с удивлением замечает, что обычно рассеянный ее супруг тоже уставился глазами на эти ожерелья и бриллиантовые нити…
– Я и не представляла, что существуют такие украшения, – говорит Мари Пьеру вечером, раздеваясь. – Как это красиво!
Физик смеется:
– Представь себе, я за обедом, не зная, чем заняться, придумал себе развлечение: стал вычислять, сколько лабораторий можно выстроить за камни, украшающие шею каждой из присутствующих дам. К концу обеда, когда начался общий разговор, я уже выстроил астрономическое число лабораторий!
Через несколько дней супруги Кюри возвращаются в Париж, в свой сарай. В Лондоне завязались надежные дружеские отношения, наметились возможности сотрудничества. Вскоре Пьер совместно с английским коллегой Дьюаром опубликовывает работу о газах, выделяемых бромистым соединением радия. Англосаксы верны тем, кого они ценят. В ноябре 1903 года Королевское общество в Лондоне известило письмом «месье и мадам Кюри» о том, что в знак своего уважения оно присудило им одну из высших наград – медаль Дэви.
Мари нездорова, поэтому на эту церемонию отправляется один Пьер. Он привозит из Англии тяжелую золотую медаль, где выгравированы их имена. Он ищет место, куда бы ее спрятать во флигеле на бульваре Келлермана. Неуклюже вертит медаль в руках, роняет, теряет и опять находит… Наконец, по внезапному наитию, отдает ее Ирен, еще не переживавшей за свои шесть лет такого празднества.
Когда друзья приходят навестить Пьера, он им указывает на дочку, играющую этой новой игрушкой.
– Ирен обожает свой новенький «большой сантим», – добавляет он в заключение.
Блестящий успех двух коротких путешествий, маленькая девочка, играющая золотым диском… Такова прелюдия к симфонии, которая вскоре закончится мощным аккордом.
* * *
На этот раз знак оркестру подает дирижер из Швеции. На торжественном общем собрании 10 декабря 1903 года Стокгольмская академия наук публично объявляет, что Нобелевская премия по физике присуждается Анри Беккерелю и супругам Кюри за открытия в области радиоактивности.
Никто из Кюри не присутствовал на заседании. От их имени французский посол принял из рук короля диплом и золотые медали. Пьер и Мари, плохо себя чувствуя и будучи перегруженными работой, уклонились от долгого пути в разгар зимы.
Профессор Ауривилиус – месье и мадам Кюри, 14 ноября 1903 года:
«Месье и мадам Кюри, H
как я уже имел честь сообщить Вам телеграммой, Шведская академия наук на заседании 12 ноября приняла решение присудить Вам половину Нобелевской премии по физике за этот год – в знак высокой оценки ваших выдающихся совместных работ по исследованию лучей Беккереля.
10 декабря на общем торжественном собрании будут обнародованы державшиеся до этого в строгой тайне решения различных комиссий, которые обсуждали вопрос о назначении премии, и на этом же заседании будут вручены дипломы, а также золотые медали.
От имени Академии я приглашаю Вас соблаговолить явиться на данное собрание, чтобы получить лично Вашу премию.
На основании статьи девятой Устава о Нобелевской премии Вам предстоит сделать в Стокгольме публичный доклад, касающийся темы премированной работы, в течение шести месяцев со дня торжественного собрания. Если бы Вы приехали в указанное время, для Вас было бы, несомненно, лучше выполнить это обязательство в первые же дни после собрания, если такой порядок Вам удобен. ВД В надежде, что Академия будет иметь удовольствие видеть Вас в Стокгольме, прошу Вас принять уверения в моих отменных чувствах».
Пьер Кюри – профессору Ауривилиусу, 19 ноября 1903 года:
«Господин Непременный секретарь, мы крайне признательны Стокгольмской академии наук за ту большую честь, какую она нам оказала, присудив нам половину Нобелевской премии. Мы просим Вас быть столь любезным и передать Академии нашу самую искреннюю признательность и благодарность.
Нам очень трудно приехать в Швецию на торжественное заседание 10 декабря.
Нам нельзя уезжать отсюда в это время года, так как это внесло бы больших осложнения в чтение лекций, порученное каждому из нас двоих. В случае, если бы мы и поехали на данное заседание, мы смогли бы остаться лишь на очень короткий срок, так что едва успели бы познакомиться со шведскими учеными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127