Наверное, желание, чтобы эти мечты побыстрее сбылись, побудило его к действию. Он привстал и громко заявил:
– Я желаю задать вопрос свидетелю.
Робер де Пуатеван охотно вернулся на прежнее место. Гийом Гуффье недоверчиво взглянул на коллегу, как бы предчувствуя неладное.
– Уже поздно, – заметил он. – Слушание дела почти закончено.
– У меня небольшой вопрос, но мне хотелось бы его задать. – Старый вояка улыбнулся и покачал огромной головой. – Я заметил несоответствие в показаниях, а вы его заметили? – обратился он к свидетелю. – Вы видели бутылку с ядом на столике рядом с чашей?
Второй раз Жак Кер выпрямился на стуле. Глаза его засверкали, у него вновь пробудился интерес к процессу. Его разум заработал. Кер понимал, что из всех незаданных вопросов судьи боялись именно этого. Гуффье сразу побагровел. Он что-то мысленно говорил де Шабанну, проклинал его, желал провалиться сквозь землю.
Зрители моментально среагировали на изменение сценария. Казалось, они сразу поняли, что события пошли по незапланированному маршруту. В конце концов в комнате воцарилась мертвая тишина.
– Нет, господин судья, – громко ответил Робер де Пуатеван. – Я не видел бутылочку с ядом на столике госпожи Агнес. Ее там не было.
– Но… – продолжал старый вояка, в его тусклых глазах появилось удивление. Он не обратил внимания на то, что его с силой тряс за рукав Гуффье. – Я уверен, что де Вандом, та, в зеленом, сказала, что яд был на столике госпожи Сорель все время и что позже эта Вандом вернулась в комнату и взяла его.
– Сударь, она ошиблась. Она, вероятно, что-то перепутала. Никакого яда там не было.
Гуффье изо всех сил пытался говорить спокойно, но ему это плохо удавалось. Он обратился к свидетелю:
– Нам ясно, что вы были настолько взволнованы случившимся, что просто не обратили на это внимания.
– Нет, сударь. Тут нет ничего ясного и простого. Вы не должны забывать, что флаконы для ядов делаются такой формы, что их ни с чем нельзя перепутать. Совершенно невероятно, чтобы врач не обратил внимания на бутылочку с красной стрелой рядом с ложем пациента. Тем более такого пациента, к которому я всегда относился с вниманием и нежностью, – к леди Агнес Сорель!
– Наверное, дело обстояло так, – продолжал настаивать Гуффье, – обвиняемый совершил ошибку и вернулся в комнату позже и тогда же оставил флакон на столе.
– Нет, нет, сударь! Этого не могло быть! Обвиняемый покинул комнату до того, как я ушел оттуда, и у него не было возможности туда возвратиться!
Антуан де Шабанн, казалось, не понимал, какую ужасную ошибку он совершил. Он поморгал глазами, как сова, и заявил свидетелю:
– Я что-то ничего не понимаю. В любом случае, господин доктор, вам было известно, что в чаше находится яд?
Гуффье погрозил свидетелю, запрещая ему отвечать. Глядя искоса на старого вояку, он сказал:
– Сударь, должен вам сказать, что на этот вопрос он не может дать нормального ответа. Нам неизвестно, проверял ли он содержимое чаши. Я уверен, что наши коллеги согласятся со мной. Вам не стоит продолжать задавать вопросы. Сядьте на место. Помолчите!
Но свидетель уже отвечал на вопрос де Шабанна:
– Я проверил содержимое чаши!
Робер де Пуатеван прекрасно понимал, что подобным заявлением он рискует навлечь на себя гнев королевских министров и, возможно, самого короля. Но он ни секунды не колебался и продолжал давать показания. Де Пуатеван выпрямился, его круглый животик гордо и вызывающе торчал, глаза горели от возмущения и азарта.
В зале суда поднялся страшный шум. Все заговорили в полный голос. Некоторые вскочили со своих мест. Гуффье громко колотил молотком по столу и возмущенно объявил:
– Слушание дела закончено, охране приказано сразу очистить зал суда.
Народ за перегородкой начал негодовать. Послышались крики:
– Пусть он говорит! Наконец правда выходит наружу! Браво, Робер де Пуатеван! Хотим знать правду! Кер не убийца!
Охранники начали стучать пиками по каменному полу. Де Пуатеван воспользовался тишиной и громко крикнул:
– Я проверил, что было в чаше! Там было вино, разведенное водой!
Гуффье поднял вверх молоток и тихо положил его рядом с собой на стол. Жестом он показал служащим и охране, чтобы те восстановили тишину в зале суда. Когда все успокоились, Гуффье неохотно заговорил:
– В связи с заявлением врача, который лечил госпожу Сорель во время ее болезни, нам представляется необходимым продолжить слушание дела. Было сказано много, но, видимо… этого недостаточно. Возможно, де Вандом давала ложные показания или Робер де Пуатеван виновен в небрежном лечении известной пациентки и пытался помешать следствию. – Он мрачно уставился на свидетеля. – Сейчас мы должны выяснить, в чем тут дело.
Жак Кер наблюдал за этой сценой с чувством глубокого облегчения. Произошел перелом. Был задан единственный из запрещенных вопросов – и на него был получен честный ответ. Весь сценарий затрещал по швам. Теперь каждый вопрос мог вызвать сотни новых. Ситуация могла выйти из-под контроля Гуффье и его компании.
Кер посмотрел на судей – они сидели с багровыми от злости лицами. Де Шабанн, казалось, не очень понимал, в чем он провинился, однако чувствовал, что все пошло не так.
«Каковы теперь твои шансы любоваться виноградниками и лесами моего прекрасного поместья? – подумал Кер. – Твоя глупость мне здорово помогла, спасибо тебе, отставной вояка!»
Лицо Гуффье все еще излучало ярость. Он снова потребовал тишины. На сей раз ему сразу повиновались.
– Замечания этого человека вызвали необходимость вновь начать допрос свидетеля.
Он обратился к Дювэ:
– Мне не нравится оборот, который приняли события.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163