Эта большая комната была роскошно обставлена усилиями баронессы. Мебель прибыла из Франции и стоила немало денег.
Шарль помнил, когда там находились рулоны материй, лежавшие на полках, бочки с соленой рыбой, патока, ножи и корзины с бусами. Поэтому он всегда входил в гостиную с чувством некоторого неудобства и неловкости. Роскошные занавеси из синего руанского шелка, богатые пушистые ковры, в которых тонула нога, чудесные резные кресла, хрустальная люстра для шестидесяти свечей, в которой сейчас зажигали не более шести штук. Все это представляло такой удивительный контраст, что он задавал себе постоянно один вопрос: «Что бы сказал старик Шарль по этому поводу?».
В гостиной он нашел жену, сидевшую на кушетке возле огня. Ее колени прикрывало покрывало того же синего оттенка, что и занавеси, а на ее плечи была накинута теплая шаль, но баронесса выглядела замерзшей и грустной.
— Шарль, Шарль! — сказала она, повернув к нему голову, но стараясь держаться поближе к огню. — Какая жуткая зима! Я к ней никогда не привыкну, если даже проживу тут долго-долго! Шарль, дорогой, боюсь, что никогда не стану настоящей канадкой!
— Тебе следовало отправиться во Францию вместе с детьми, как я уже тебе говорил.
Он подошел к огню как можно ближе и начал отогревать руки.
— Иногда мне кажется, Клод-Элизабет, что тебе не стоит проводить тут зиму. Мое сердечко, ты как нежный цветок, и рождена для жизни на теплом юге. А сейчас у нас война…
— Ты думаешь, я оставлю тебя одного? Чтобы ты работал до бесконечности в холоде и без присмотра? Нет, Шарль, я предпочитаю оставаться тут.
— Возможно, из тебя не вышло хорошей канадки, — заметил он, улыбаясь жене, — но ты, дорогая, стала мне чудесной женой.
— Если бы получилось так, как мы задумывали! — вздохнула баронесса, глядя на странное сооружение, стоявшее с одной стороны очага, — тогда была бы одна комната, где я бы себя нормально чувствовала.
Это была печь, сооруженная по германской конструкции, но с отделкой галантных галлов. Внешняя ее часть вместо грубых железных листов была отделана глазурованной плиткой. И каждая плитка была украшена рисунком в синих и желтых тонах. Сверху помещалась фигурка в виде горгульи с гигантским торсом.
Эта печь была оригинальной модели, прикрывала одной стенкой вход в трубу камина и должна была собирать внутрь весь жар, который в ином случае стремился с потоком воздуха в небо. Печь должна была обогревать комнату. Но, к сожалению, так не случилось. Печь втягивала дым, а не жар. Каждый раз, когда ветер менял направление, в комнату из дверок печи и отверстий летела сажа. В печи было много щелей и отверстий, как у де Марьи — пуговиц на камзоле. Временами печь начинала грозно ворчать, все дверцы широко растворялись, и из нее валили огромные клубы дыма.
Барон взглянул на печь и нахмурился. Он не любил проигрывать.
— Я приказал, чтобы закрыли отверстие в очаг. Тебе не стоит больше беспокоиться. Обещаю найти механика, который сможет наладить эту печь.
— Дорогой Шарль, найди его побыстрее. Эта ужасная печь испортила мне всю цветовую гамму, мне пообещали, что печь будет обогревать меня зимой. Но если от нее нет никакого прока, нам стоит от нее избавиться.
Баронесса вдруг переключилась на другую тему.
— Наверно, письма еще не прибыли. Джордж сказал, что несколько писем доставили тебе, видно, он ошибся!
— Нет, он был прав. Они из Нью-Йорка. Английские поселенцы тоже люди, и хотя мы с ними воюем, они иногда оказывают нам услугу. Эти письма добрались к нам из поселений в Акади, их доставили по промерзшей земле люди на лыжах.
Они двигались вдоль реки Святого Иоанна к Квебеку. Но почту еще не разбирали.
Баронесса, волнуясь, спросила:
— Какие новости?
— Пришли письма от Пьера и Жан-Батиста. Им не повезло. Пьер написал, что половина людей, которые с ним отправились в поход, погибли. Он мне прислал список людей из Лонгея, павших на поле. Это длинный список, — барон не сводил взгляда с огня. — Пьер организовал еще один форт на реке и назвал его форт Д'Ибервилль, там остался Жан-Батист. Жан-Батист пишет, что пять раз перенес лихорадку и похудел на двенадцать фунтов.
— Мы за все платим очень большую цену… И это только начало.
Шарль помолчал, а затем тяжело вздохнул.
— Жан-Батист пишет, что вскоре они ожидают корабль с королевскими «невестами», и он не знает, что делать — им нужна крыша над головой.
— Мне хотелось, чтобы был найден иной выход. Они присылают сюда таких женщин…
— Что ты можешь предложить? Три лучшие женщины нашего поместья оказались «невестами короля». Я получил письмо от этой женщины, матери девочки…
— А, от нее! — казалось, письмо не заинтересовало баронессу, но потом она спросила: — Почему она написала тебе?
— Она беспокоиться о девочке, и она написала адрес, чтобы в случае чего мы могли с ней связаться… Письмо написано на хорошей бумаге. Она пишет о том, что покупает туалеты в парижских лавках, много путешествует. Через парижских банкиров она посылает деньги, чтобы девочка могла ими позже воспользоваться.
— Тогда все понятно. Эта развратница стала любовницей богатого человека. Возможно, их у нее несколько.
Барон покачал головой.
— Нет, я уверен, что она не развратница.
— Должна признаться, что мне не нравится, что мой муж переписывается с подобной женщиной. — Баронесса поспешила подсластить пилюлю и ласково улыбнулась. — Слава Богу, она находится на безопасном расстоянии.
Шарль уселся на кресло рядом с кушеткой.
— Пора нам что-то сделать с ребенком. До мне дошли слухи, что тетушка Сулетта охраняет ее, как львица единственного Детеныша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144