Но ему позволялось задержаться на кухне и полюбоваться пышной фигурой вдовушки.
Бонне видел, что мадам Жуве только что встала с постели. Лицо у нее без притирок и помады казалось обрюзгшим. На ней была старая ночная кофта с пятнами от вина.
— Я хочу вас поблагодарить от имени мадам Готье, которой не пришлось идти к колодцу, мсье Бонне, — сказала мадам Жуве.
— Мадам, мне приятно, что я могу приносить сюда воду по утрам.
— Вот как! — она внимательно взглянула на него, заметив, что он намочил и пригладил волосы и вообще выглядел очень аккуратным. — Значит вы приносите воду каждое утро? Вы это делаете, чтобы повидать мадам Готье?
— Да, мадам, — ответил Бонне.
— Вы не обидитесь, если я скажу вам, что вы меня удивляете? Меня всегда занимал вопрос, что же привлекает мужчин в женщине? Вы находите мадам Готье привлекательной?
— Нет, мадам, — сказал Карп.
— Тогда в чем же причина вашего любопытства?
— Мадам, она принимает ванну в бочке с холодной дождевой водой, а посему вынуждена опускаться туда очень медленно. В этот миг я любуюсь ее телом. Клянусь вам, мадам, она может гордиться собой.
— Мсье Бонне, как интересно. Карп энергично кивал.
— На нее следует взглянуть сзади, мадам. Это — самая лучшая точка обзора, — у него расплылось в улыбке лицо. — Она просто вываливается из корсета.
Когда помощник Филиппа удалился, жена банкира впала в угнетенное состояние духа.
Она вздохнула, начиная взбивать яйца в чашке для омлета.
— Бедное дитя, — посетовала Мария, — несчастная невинная овечка!
Вдова Готье вошла в кухню. Она выглядела мрачнее и суровее, чем обычно.
— Он принес воду? — спросила она, а потом довольно кивнула, увидев, что задание выполнено. — От этого мужичка есть польза! Но он такой крохотный, что, кажется, его можно насадить на булавку, как кузнечика.
— Проследите, чтобы ее не разбудили ваши дети. Будет лучше, если они не узнают, что она находится у нас, а не то пойдут сплетни!
Вдова покачала головой.
— Это будет непросто сделать, потому что дети, словно любопытные хорьки, так и суют везде носы. Как только они встанут и позавтракают, я постараюсь выпроводить их из дома. Об этом будет знать только Николетта, ей можно доверять.
— Да, Николетта может нам помочь. Она… наша гостья все еще спит?
— Нет, мадам Жуве. Я заглянула к ней в комнату, и она мне сказала, что не сомкнула глаз.
— Тогда ей нужно поесть. Я сейчас пожарю омлет.
— Она ничего не хочет, — заявила вдова, — и добавила, что долго еще не захочет ничего взять в рот!
Мадам Жуве сердито стукнула вилкой по краю чашки.
— Тогда омлетом полакомится мой муж, — мать Фелисите бросила вилку и воздела руки. — Я подозревала, что все так и случится, но ничем бедняжке не помогла. Мне надо было выгнать его из дома. Если бы я лучше соображала, мне следовало бы убедить священника, что не стоит торопиться с браком, объяснить, что де Марья заставляет ее силой выйти за него замуж. Но я стояла рядом, как зачарованная, и позволила ему все сделать по-своему!
Август де Марья проснулся поздно. Когда он сел в кровати, его виски пронзила острая боль. Он застонал и потер лоб рукой.
— Это проклятое пойло, — заметил он.
Потом Август де Марья увидел, что половина кровати, где должна была лежать его жена, пуста. Он нахмурился.
— Со временем она станет покорнее, — решил он.
Де Марья выполз из постели, придерживаясь рукой за столбик балдахина, и не очень громко позвал:
— Бузбаш, ты приготовил кофе, скотина? Слуга показался в дверях.
— Хозяин, кофе давно готов!
— Неси быстрее! У меня жуткая головная боль. А где мадам де Марья?
— Она отправилась к мадам Жуве. Хозяин ухмыльнулся.
— Этого следовало ожидать. Она хочет с ней поделиться впечатлениями от первой брачной ночи и, наверно, ждет сочувствия. Видимо, я немного перестарался, — де Марья нахмурился. — Но я же ей приказал, чтобы она никогда больше не появлялась у этой женщины.
— Один из ваших людей, — заявил слуга с таким выражением лица, которое могло бы насторожить хозяина, будь тот немного повнимательнее, — хочет вам что-то доложить.
— Так впусти его, и я с ним поговорю, пока ты станешь готовить мне завтрак.
Солдат был тощим парнем, чей мундир, некогда серый, стал от времени и грязи черным, а кожаные пояс и патронаж потрескались, и на них были положены грубые заплаты. Он вошел довольно смело, это указывало на то, что он не очень боится своего командира.
Если бы кто-нибудь услышал их разговор, то, видимо, был бы немало удивлен, — во Франции в то время было множество людей, желавших, чтобы планы Джона Л о в Луизиане провалились. Также хватало злопыхателей, которые могли здорово нагреть руки в случае неудачи шотландца, и изо всех пытались развалить колонию.
— Еще один хороший ливень, и она обрушится, патрон, — заявил солдат.
— Ты имеешь в виду дамбу, Жан?
— Да, патрон.
Зимой де Бьенвилль с большим трудом и затратами построил каменную дамбу, чтобы защитить поселение от опасности весеннего разлива.
— Дамбу ослабило в десятке мест.
— Надеюсь, ты привлек людей, на которых можно положиться?
Солдат нахально подмигнул.
— Только тех, кого вы сами выбрали и кто заранее получил деньги. Они никому не проболтаются.
Де Марья довольно кивнул.
— Мне сказали, что сильное наводнение сотрет тут все с лица земли. Сколько больных в городе?
Солдат посерьезнел.
— Слишком много, патрон. Уже шестьдесят шесть человек. — Все болезни оттого, что переселенцы спят на земле, а люди с желтыми крестами настолько заняты, патрон, что им некогда передохнуть.
— Жан, кто-нибудь умер?
— Шесть человек, но, боюсь, это только начало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144