Я бы не узнал его, но тут он вырвался и бросился через поляну к лесу.
Он бежал прямо на меня, и я думал, почему они не стреляют? А потом понял.
Виктор бежал прямо на человека в резиновых сапогах, который стоял между нами. Он бежал на ощупь, словно и не видел никого, размахивая руками и раскачиваясь на ходу, пока его не заслонила от меня широкая спина...
Потом парень уже корчился в траве, и я не мог рассмотреть, какая черная тряпка у него на лице...
Когда к нему подошли и подняли на ноги, я понял - лицо у него было в крови.
И тут его снова потащили, как мешок, к машине, и он
крикнул:
- Я не-е уби-ивал! Он уже ле-ежал там, в подъезде-е...
* * *
Когда поляна перед домом опустела и даже поднялась примятая трава - словно ничего не было, словно все привиделось мне в дождливом хмуром мареве, я решил, что пора возвращаться. Посмотрел на часы - Алик, наверное, уже затосковал. А я еще немного сбился с пути и поблуждал по отсыревшему лесу, прежде чем вышел на шоссе...
Но на шоссе машины не было.
Утро было холодное, как напоминание, что лето быстротечно и нам не стоит особенно на него рассчитывать. Меня подобрал "газик", когда я совсем отчаялся. Водитель с изумлением посмотрел на мою потемневшую от сырости одежду, измазанные в глине джинсы, но ничего не спросил...
* * *
Я устало гляжу на серую ленту асфальта и думаю, стоит ли мне сразу возвращаться в гостиницу? После того как на моих глазах взяли предполагаемого соучастника в убийстве, мне, вроде, опасаться нечего. Но все же я хочу заехать сначала к Рите... Нет, вовсе не для того, чтобы сообщить ей про мужа, об этом и без меня сообщат, просто мною движет чувство самого махрового эгоизма, я хочу увидеть все своими глазами - очень ли она будет по этому поводу убиваться?
Непохоже, чтобы у них были хорошие отношения, по-моему,
она его на дух не переносила. И к тому же я не забыл, как спросила
меня девица в пустой квартире с розовым покрывалом:
- Что, собираешься забрать ее с собой?
Нет? конечно, но... Но очень трудно признаться самому себе, что смирился с обстоятельствами этой жизни. Кому другому - пожалуйста, в этом есть даже какой-то шик, но в глубине души ты ни за что не махнешь на себя рукой и будешь верить в волшебную страну, где сбываются все наши желания. Потому что если не верить, долго не протянешь. Вот почему я хочу увидеть ее...
Но прежде перед глазами возникает другое. Поперек шоссе стоит патрульная машина, а милиционер в плаще с капюшоном, как серый монах, делает отмашку проезжающим автомобилям, мол, быстрее, не задерживайтесь. Однако все ползут еле-еле и глазеют на нечто, которое загораживает от меня корпус желто-синей "Волги". Мы тоже сбрасываем скорость, и я, прильнув к запотевшему, от ряби дождинок стеклу, смотрю, как в кювете, задрав к небу колеса, лежит изуродованная машина. Я еще не рассмотрел ее как следует, но уже попросил водителя:
- Останови.
Он взял вправо, и под колесами зашуршало битое стекло...
- Проезжайте, - глаза под серым капюшоном смотрят с явным раздражением, нечего тут смотреть.
- Это машина моего знакомого, - пытаюсь объяснить, - мне надо узнать, что случилось.
- Ладно, - "серый монах" смягчается. - Асфальт был мокрый, скорость большая, видимо, ваш знакомый не справился с управлением.
- А он сам?
- Увезла "скорая помощь".
- Когда это случилось?
- Примерно час назад. А теперь поезжайте, тут и без вас... - по лицу парня стекают капли дождя, и я вижу, что он вот-вот сорвется.
Я его понимаю. Не очень-то легко выполнять свой долг, когда самоубийцы ездят в дождь, словно им наплевать на законы физики. Только почему сразу, как мы расстались, заспешил в город водитель этой машины? Не для того же я вытащил Алика из теплой постели, чтобы он разбил голову на скользком шоссе...
* * *
Капитана милиции я увидел у дверей приемного отделения горбольницы.
- Не ходите, к нему не пустят, - сказал он, когда я поравнялся с ним.
- К кому? - я изобразил удивление.
- Вы разве не к Алику? - он посмотрел мне в глаза. - Разве не знаете, что он попал сегодня в аварию?
- Знаю, - я кивнул. - А вы что тут делаете? Хотели его снова допросить? Наверное, в больнице это не так удобно, как у вас в кутузке.
- Нет, я здесь не по службе, - капитан вдруг смутился. - Дело в том, что он женат на моей сестре...
- Вот оно что... И не пустили?
- Он в реанимации. Юля, помните ее? Обещала позвонить, как только он придет в сознание... Если придет.
- Юля здесь работает? - спросил я.
- Медсестрой, - он кивнул. - Вас подвезти?
- Вам в какую сторону?
- Я собирался заехать к сестре...
- Тогда я с вами.
- Не знаю, стоит ли вам сейчас... - начал он.
- Я обещал Алику достать лекарство для дочки... Он не успел сказать, как оно называется, а я, наверное, сегодня уеду в Москву... Я хочу спросить у вашей сестры...
- Садитесь, - он открыл дверцу.
* * *
Мы приехали во двор, где между деревьев были
натянуты веревки и на них вздувались паруса простыней. Было
ветрено.
Дверь нам открыла женщина. Я ее узнал - она работает в комбинатовской гостинице. Алик, кажется, мне об этом рассказывал. Она как-то сразу уткнулась лицом в грудь капитана. Тот потрепал ее по спине и стал утешать:
- Ну, перестань. Все обойдется. Ну, перестань. Не повезло ему, конечно.
- Спасибо, что пришел, - она отстранилась и вопросительно посмотрела в мою сторону.
- Этот человек хотел поговорить с тобой, - капитан взял меня за локоть, насчет какого-то рецепта.
- Я его знаю, - женщина пристально посмотрела в глаза, - он живет в восьмом номере. Это вы звонили рано утром? Вы ведь
вместе куда-то поехали? Она была худая, вокруг карих глаз - сеть
морщинок. Сейчас женщина выглядела еще более усталой и
измочаленной, чем на работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42