- Теперь ты понял, Эд? - спросил я, - ты понял, почему твоя крыса подыхала не по правилам? Громовой перед смертью ввели налорфин. Это было убийство.
- Не думаю. Помнишь, соседка говорила тебе, что "скорая" подъехала к дому раньше, чем они ее вызвали. Знаешь почему? Ее вызвал тот, кто делал Громовой. укол. Искусственно вызвав состояние абстиненции, ее хотели спровадить в лечебницу. Подальше от тебя.
- Нет, старик. Это было убийство. Громова смертельно боялась лечебницы. Панически. И они это знали.
- Вы говорите о той женщине... - Нина покачала головой, - с которой мой муж... Что ж, теоретически... А практически - ампулы очень отличаются. Морфин в прозрачных, длинненьких, а налорфин в оранжевых и пузатых. Нет, опытный наркоман не ошибется.
- Скорее всего она не видела, чем наполняют шприц.
- Но и достать налорфин крайне сложно. Правда, у каждого уважающего себя анестезиолога найдется пара ампул...
- И у вас есть? - спросил я.
- По правде говоря, есть, - она улыбнулась. - Дома в аптечке.
- Вы не могли бы мне их показать?
- Пожалуйста. Только не выдавайте меня, нельзя так хранить эти препараты.
Бессонова вышла, а Эдгар подмигнул:
- А ты быстро соображаешь...
Я подошел к журнальному столику возле кресел, взял с него потрепанную книжку в сером переплете. Оказалось, комедии Шекспира. Никогда бы не подумал, что в этом доме, набитом одной специальной литературой, читают произведения "нежного лебедя Звона". Хотя, наверное, я необъективен. Погода влияет.
- Где-то я уже видел эту книжку... - Эд заглянул через плечо.
Вернулась Нина. Вид у нее растерянный.
- Что случилось? - спросил Эдгар.
Я-то уже догадывался.
- Дело в том... - она замялась. - Налорфин пропал. И еще несколько ампул. Вполне возможно, того самого препарата, который вам вводили... Это кошмар... Но кто-?.. Зачем?.. Нет, не может быть...
- А я вспомнил, чья это книга, - неожиданно сказал Эдгар. - Что? А... - я посмотрел на томик Шекспира, который вертел в руках.
И тут вдруг все стало на свои места.
- Стоп, старик, - говорю. - Я все понял. Надо читать классиков. "Двенадцатая ночь". Брат и сестра, которых все путают. Обе роли играет, как правило, одна актриса. Как мне все это раньше в голову не пришло!
Нина опустилась в кресло и сжала виски.
- Ты знаешь адрес? - спросил я.
Эдгар кивнул. Потом сказал:
- Надо позвонить в милицию. Пусть перекроют выезд из города.
- Успеем еще.
- Ладно. Едем, - бросает Эдгар, и мы снова под дождем бежим к машине. Мостовая блестела, словно ее натерли воском. За руль сажусь я.
Люблю ездить в дождь. Не знаю почему, но мне доставляет удовольствие вести машину в ненастье. Даже скользкий асфальт не может испортить общего впечатления.
- Притормози, - говорит Эдгар, - вот этот дом.
Я вышел, прошел под деревьями и остановился в, нерешительности. У подъезда был припаркован золотистый "мерседес"...
Дело в том, что я вспомнил - мы уже сталкивались с ним. В прямом смысле слова. В самом начале этой истории, на шоссе. Вмятины на нем были выправлены, но еще не закрашены, только загрунтованы...
Сломанная ветка липы скрывала меня, и я стоял, никем не видимый. Вот хлопнула дверь подъезда... Она!
- Марина... - тихо говорю я.
Она, конечно, не слышит. Открывает багажник, ставит туда сумку. Потом дверцу, садится за руль. Спутника пока не ожидается, это ясно. Остается мне самому предложить свои услуги.
- Марина! - говорю я достаточно громко.
Она на мгновение замирает, потом медленно поворачивает голову. Сначала я вижу ее глаза, карие, с пушистыми ресницами. Но вот дрогнули уголки глаз, что-то неуловимо изменилось. Словно исчезли белки, и уже не глаза, а глазницы, пылающие ненавистью.
У меня язык прилип к гортани.
Иномарка рвет с места, обдав грязью из-под колес. Бегом возвращаюсь к своей машине.
- Скорее, заводи же! - Эдгар бьет себя кулаком по колену. - Она догадалась, мы ее загнали в угол. Если уйдет, если спрячется в городе, я ни на твою, ни на свою жизнь не поставлю ни гроша. У нее найдется друзей и покровителей...
Наконец, последний узкий проулок, и расстояние стало
сокращаться. Начался спуск к реке, и я понял, что после моста, на
прямой, я уже не смогу "усидеть на хвосте" у "мерса", пусть и
потрепанного возрастом и километражем...
Но тут-то это и случилось.
"Мерседес" неожиданно вильнул вправо, раздался хлопок, и
он, продолжая двигаться, навалился боком на ограждение моста,
на мгновение замер, словно повиснув в воздухе, и исчез...
- Держись!
Я выжал тормоз и нас, развернув, отбросило на встречную полосу. Выскочил и побежал к зияющему провалу в ограждении.
Внизу была пустота. И ничего. Только черные волны бились о сваи и закручивались в водоворот. Я шагнул вниз. Не успев набрать в легкие воздух, ушел под воду.
Вынырнул, почувствовал, что свело обе ноги, и я ничего уже не смогу сделать, никому не смогу помочь. Бороться с течением становилось все труднее, наконец мне удалось уцепиться за осоку и выползти на берег.
Не помню, что было дальше. Помню только, сидел на земле, а рядом плескалась река. Невозмутимая и целеустремленная, как всегда.
* * *
Круг замкнулся. Я не хочу знать, как будут извлекать из машины тело погибшей. Я вижу это почти каждую ночь. Во сне. Только там фигурирует подержанный "фордик", сорвавшийся на крутом повороте.
Потом кто-то накинул мне на плечи пальто. Это был Эдгар.
6. ОПЯТЬ ПЯТНИЦА
...Мы сидели под продуваемым всеми ветрами полосатым тентом летнего кафе. Только лето уже кончилось. Прямо на глазах.
Сухоручко обнимал ладонями стакан кофе, словно хотел
так согреться. Эдгар по привычке щурился от сигаретного дыма, и
мне хотелось посоветовать ему не мучиться и бросить курить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42