И теперь я знал, что мне делать дальше.
Через четверть часа не без помощи администратора гостиницы у меня в кармане лежали адреса химчисток. Их оказалось всего две. Надеюсь, количество зависело от общей численности горожан, а не от их гигиенических воззрений. В первой мне не повезло. Закрыта на ремонт, и, видно, давно. А вот в другой меня ждали сюрпризы. Один лучше другого.
К примеру, за окошком приемщицы восседала чересчур статная особа с ядовито-рыжими волосами и огромными круглыми, словно блюдца, глазами. Между прочим, кристально голубого цвета. Редчайший экземпляр.
Я закрыл дверь и стал внимательно изучать прейскурант на стене. Пожалуй, даже слишком внимательно. Экземпляр искоса наблюдал за мной, явно забавляясь.
Наконец я не выдержал и обернулся, стараясь сохранить подобающую твердость.
- Пришел по делу, - начал я, - да совершенно не могу вспомнить, какому. А почему я не вижу толпы мужчин, осаждающих вашу химчистку?
- Это еще зачем?
- Думаю, не из корыстных соображений привести в порядок свой гардероб, а лишь обогатить свою серую жизнь встречей с вами. Такое не часто увидишь.
- Ну да, - она надула губки, - эти мужики самые противные. Так и норовят в каждое пятнышко носом ткнуть, словно я его наделала.
- Не может быть! Вам явно попадались изгои. Да, кстати, моя куртка тоже здесь побывала, и я не имею ни малейших претензий.
- Что-то вас не припомню.
- Просто не я получал... В уме быстренько подсчитал: вечером в четверг, когда Бессонов поругался с женой и ушел из дома, куртка была на нем. А в субботу утром я обнаружил ее на вешалке.
- В пятницу приносили, - уточнил я, - такую спортивную куртку, синию, с красными полосами. Просили побыстрее почистить.
- Сынок, что ли, приносил?
- Почему вы так решили?
- Нет, для такого сына вы слишком молоды.
- Спасибо. Но как вы запомнили?
- Сейчас мало клиентов. Да и куртка старомодная. Такую выбросить дешевле, чем почистить.
- И вас ничего не смутило в этой куртке? Пятна крови, например?
- Да вы что? - голубые глаза заполнили все помещение. - Куртка в глине была. Никакой крови, такие мы не принимаем...
* * *
Я позвонил Бессоновой из первого автомата, а когда подъехал к дому, она уже ждала меня у калитки. В этом было что-то патриархальное.
- Поедем к реке, - сказала она, развязывая шарф на шее. - Мне хочется видеть реку.
Нина была чудо как хороша.
Возле домика знакомой старушки пришлось съехать на
обочину, чтобы обогнуть дорожные машины. Дальше была грунтовка,
раскисшая от дождя, и колеса стали пробуксовывать. Я боялся,
что мы застрянем, и потому ехал очень осторожно. Всю дорогу мы
молчали. Нина смотрела в окно, и только один раз, когда нас
здорово тряхнуло на ухабе, обернулась в мою сторону. Но ничего
не сказала.
По машине застучали капли, и я включил дворники. У обрыва остановились.
Моя спутница задумчиво провела пальцем по запотевшему стеклу. Я достал сигарету.
- Подождите, - сказала она, - откройте лучше окно. Подышите здешним воздухом. Я дышу им каждый день, не мешало бы и вам попользоваться. Как врач говорю.
Слышно было, как в траве шумит дождь.
Я повернулся к ней и осторожно провел ладонью по обтянутым капроном коленям. Она замерла, и я только чувствовал в темноте ее взгляд.
- Довольно банально, - прошептала она.
Ее кожа казалась обжигающе горячей, и, едва я наклонился к ней, она приоткрыла рот. Губы были мягкими и отдавали помадой. Я почувствовал ее пальцы на затылке. Она прижималась ко мне всем телом, и я, казалось, был весь в этих губах и в этой помаде...
- Как тут душно, - сказала она.
- Не выходить же под дождь.
Я поднял с пола сломанную сигарету и выбросил в окно. Достал новую. Включил зажигание, и некоторое время двигатель работал на холостом ходу. Потом выжал сцепление, и мы тронулись
с места.
Мы молча проехали по грунтовке до моста и снова попали в тусклый дым фонарей. Дождь не утихал.
- Кто у тебя? - моя рука лежала на рычаге скоростей, и
Нина накрыла ее ладонью.
- Сейчас никого.
- А была? - она усмехнулась, - Та, единственная?
- Ее уже нет. Она погибла. В автомобильной аварии.
- Ты ее очень любил? Я кивнул.
- Она была красивая?
- Да, наверное, очень. Мне трудно быть объективным.
- Как ее звали? Я ничего не ответил.
- Бедненький, - Бессонова погладила мою руку. - А знаешь, муж мне изменяет. С какой-то молоденькой девочкой. Может, к ней и ушел? Все хочу на нее посмотреть.
- Тогда поторопись.
- Почему?
- В городском морге лежит ее труп.
- Я тебя не понимаю.
- Утром она выбросилась из окна.
- А Бессо... - Нина вздрогнула и прижала пальцы к губам.
- Сложно сказать. Но мне кажется, он здесь ни при чем.
- Вот почему его искал следователь... Везет мне на мужиков. Точнее, везет моим мужикам... Она сама... Или ее?..
- Все может быть.
- Но кто?
- Если верить логике, то я оказываюсь наиболее подходящей кандидатурой. Они только не могут никак найти мотивы.
- Ты?!
- Да, моя прелесть. Я был последним, с кем ее видели.
- Ах, вот как? - она неестественно рассмеялась.
Потом отвернулась к окну. Как в начале поездки. Иными словами, мы вернулись на исходные позиции.
Что ж, поделом.
Возле самого дома я вспомнил и спросил:
- 0 чем вы говорили с Сухоручко. Я прослушал, помнишь? Что-то про какое-то кольцо...
- Про кольцо?.. Да, его увидел у Бессонова один человек. Он хорошо знал... и меня, и это кольцо. Когда-то. Вот и стало известно. Не через него, от других... С кем-то поделился. Из лучших побуждений, надеюсь.
- Но ты от кого конкретно услышала?
- Кто у нас первая сплетница?
- Кто?
- Маринка, которая у твоего приятеля работает.
- Скажи пожалуйста. Такая симпатичная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42