"Все-таки он сумасшедший", - решил Алексей и поднялся, чтобы попрощаться. Сима и Анька его не удерживали: пусть уходит хороший человек, самим больше достанется...
...В субботу к обеду Алексей снова приехал на это кладбище. Он стороной обошел часовенку, чтобы не попасться на глаза Симе или Аньке, вышел в дальний угол, где был "бандитский" участок. Он их заметил издали: у одной из могил стояли молодая женщина в трауре и мужчина в черном костюме.
Алексей подошел поближе, присмотрелся. Точно: Елена Шилова и Марк Пашков, он же Паша.
- Пашков! - негромко окликнул его Алексей.
Мужчина быстро сунул руку под пиджак, но Алексей быстро сказал:
- Не надо, Марк. Я не хочу тебе зла.
- Тогда зачем выследил, важняк? - зло спросил Пашков.
- Я уже давно в прокуратуре не работаю. И не выследил я тебя, а случайно встретил, капитан.
- Отойдем в сторонку, не будем мешать Елене грустить.
Они отошли от могилы, бывший капитан закурил. Был он хмур и недоволен тем, что ему помешал Алексей вспоминать что-то свое у могилы друга, и, может быть, каяться.
- Ты тогда по-человечески поступил, важняк, - наконец, произнес Пашков. - Уважаю... Есть дело?
- Пока нет, - ответил Алексей. - Но может быть...
- Тогда и поговорим. Я от должка не отказываюсь.
Пашков что-то прикинул:
- Позвони. Телефон мой у тебя есть - в "деле".
Он не поверил Алексею и проверял его.
- Я же сказал, что в прокуратуре больше не работаю, и доступа у меня к материалам твоего старого дела нет.
- А про новое знаешь?
- Да, - не стал скрывать Алексей. - Читал...
- Ничего не докажут, - с надеждой сказал Пашков.
- Думаю, что не докажут, - подтвердил Алексей.
- Запиши телефон...
Хождение по мукам капитана Пашкова
Бывший капитан спецназа Марк Пашков воевал в первой чеченской войне. При заполнении в более поздние времена своих анкет и биографий для кадровиков слова "первая чеченская" он писал с малых букв, ибо считал её позором для России. Он ещё в школе мечтал стать спецназовцем. До изнеможения "работал" в школьном спортзале, не пропускал ни одно занятие в школе восточных единоборств.
Однажды вечером, уже в десятом классе, он возвращался из школы домой. В переулке он увидел, как двое рослых - маленькие стриженые головки на широких, обтянутых одинаковыми кожаными куртками, плечах - Прижали к стене девушку и уже разорвали в клочья её юбку. Они торопились, пока в переулке пусто: редкие прохожие, заметив насильников, торопливо поворачивали обратно. Лишь какая-то маленькая героическая старушка кружилась рядом с ними, причитала тоненьким голосочком: "Что же вы творите, ироды окаянные?" Один из насильников словно бы нехотя ткнул её кулаком, и она полетела на землю: "Погоди, бабулька, щас и тебе вдуем". Девушка уже откричалась и теперь лишь жалобно всхлипывала.
Марк поставил свою сумку со спортивным костюмом, "адидасами" и прочим снаряжением на асфальт тротуара.
- Отпустите её, - предложил довольно миролюбиво парням.
- Сгинь, сопля! - завопил один из них.
Был Марк высоким и казался нескладным. Через минуту оба парня лежали на тротуаре, уткнувшись головками в стену дома.
Девушка подтянула уже стянутые до колен трусики, прикрылась ладошками и умоляла: "Спаси меня! Спаси!" Она выглядела такой истерзанной и беззащитной, что Марка охватила ярость, как во время боевых поединков. Он по очереди приподнял парней и постучал их головками об асфальт. Мелькнула мысль, что надо бы каждому врезать носками своих, на толстой рифленой подошве ботинок, в пах, но решил, что это уж слишком.
Он присмотрелся к девушке - это была его одноклассница Лена Лозовская, отличница, на школьных концертах игравшая что-то сложное на скрипке. И сейчас рядом с нею валялась в грязи эта скрипка в футляре.
Марк поднял скрипку, взял Лену за руку и увел её в конец переулка, в ближайший открытый подъезд.
- А бабушка? - Лена говорила, все ещё заикаясь от страха.
- Очухается раньше тех и уйдет. Старушки, они выносливые, - успокоил девушку Марк. Он дернул молнию на сумке, достал свои спортивные брюки, протянул Лене.
- Сними лохмотья, одень это, чтобы до дома дойти.
Лена натянула брюки, подкатала их, для пробы сделала несколько шажков и робко улыбнулась, понимая, что выглядит в них нелепо.
- Спасибо тебе, Марк.
Марк отвел её домой и сдал с рук на руки перепуганным родителям, интеллигентным евреям в нескольких поколениях. Мама Роза плакала навзрыд, папа Яков, низенький, с ранним брюшком, все норовил притронуться к дочери. Марк быстренько ушел, потому что чувствовал себя неловко под потоком благодарностей.
На следующий день Лена принесла в школу аккуратно уложенные в пакет брюки и сунула Марку записку: "Пожалуйста, приди в семь часов к музыкальной школе, я боюсь возвращаться одна". Марк её встретил и потом поджидал у музыкальной школы каждый вечер.
Парней-насильников они больше не встречали, очевидно, те были "залетными" и приехали в их район поразвлечься.
Это были необыкновенные весна и лето. Они заканчивали школу, и, как все в таком возрасте, считали себя взрослыми. Елена твердо знала, что она поступит в Институт культуры, станет преподавательницей музыки. Препятствий этому не было никаких - золотая медаль лежала уже у неё в кармане, точнее, в сумочке, родители имели возможность помочь ей получить такое образование, какое она хочет. У Марка дела были иными. Отец из семьи ушел давно и исчез, сын его не интересовал. Мать работала уборщицей, выгуливала собак у объявившихся богатеньких русских, словом, бралась за любую работу, лишь бы дотянуть сына до окончания школы. Он должен был пойти в военное училище там одевали, кормили и обучали за казенный счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115