Алексея удивило, что над этой людской рекой не висела тяжелая грусть-тоска, многие оживленно переговаривались, улыбались. Потом он нашел объяснение - День поминовения - это не только скорбь, но и воспоминания об ушедших близких, разговор об их достоинствах, проявление благодарности за содеянное ими на благо все ещё живущих. В России всегда так: соседствуют скорбь и светлое умиротворение, "печаль твоя светла"... И вечная память возможна, пока есть живые, желающие помнить.
День поминовения усопших - один из самых светлых и жизнеутверждающих событий в православном календаре. Напоминая о навечно уснувших, он взывает к совести и долгу живых. Не случайно даже при тоталитарном режиме у власть имущих на него не поднималась рука. Для него придумывали разные названия, в этот день устраивали праздничные массовые мероприятия, но люди упорно тянулись к погостам, к родным могилам.
Тая взяла в машине хозяйственную сумку, они купили цветы и влились в людскую реку, направляющуюся к входу в кладбище. Телохранитель шел вслед за ними и Алексея удивило настороженное выражение его лица. Как и положено, он был высоким парнем, на голову выше других, чтобы мог с высоты своего роста оглядывать людей, среди которых легким шагом шла его подопечная тоненькая, хрупкая девушка, собравшаяся на кладбище в скромном темном платьице, на которое накинула курточку из мягкой тонкой черной кожи, повязала голову косыночкой на деревенский манер - узелок под подбородком. Она выглядела элегантно, но скромно и казалась своей в непрерывном потоке людей, чего частицей.
Алексей подумал, что вот он идет к своей трагически погибшей супруге с другой женщиной, симпатичной, уважительно молчаливой, и не чувствует даже мелких уколов совести: жизнь продолжается.
У кладбищенских ворот из кованого железа, сплетенного в простенькие узоры, торчали парни в черном.
- Волчихинские боевики, - пробормотал охранник. - Вырядил их Волчихин в черное, как эсэсовцев...
Он сказал это с такой неприязнью, что Алексей подумал: в странном мире мы живем, даже бандиты враждуют друг с другом. Впрочем, ничего странного: в криминальной среде никогда не утихала скрытая от посторонних взглядов война, иногда взрывающаяся кровавыми разборками.
Они подошли к могилам Ольги и Тихона Никандровича.
- Здравствуй, Оля, - сказала тихо Таисия и прикоснулась ладошкой у мрамору бюста.
- Камень теплый, словно в нем есть жизнь, - удивилась она.
- Весна и солнышко, - попытался объяснить Алексей.
- Нет, - не согласилась Таисия. - Это иное, я не знаю, что, может быть, непонятная живым энергетика.
Тая вдруг попросила:
- Алексей Георгиевич, отойди и отвернись.
Он удивился, но послушался. Тая прижалась к мраморной головке Ольги и начала что-то шептать. - быстро и взволнованно. "Господи, - подумал Алексей, - она же с Ольгой разговаривает и о чем-то её просит".
- Можно повернуться, - разрешила Тая. Она была взволнована, но глаза её сияли.
Они недолго постояли у могил, каждый думал о своем. Тая расстелила на скамейке, которую Алексей велел поставить у могилы Ольги, салфетки, достала из своей сумки бутылку водки, граненые стаканы, круто сваренные яйца, соленые огурчики, черный хлеб, крупную соль.
- Мама сказала, что надо брать в такой день на кладбище, - объяснила Алексею.
Охранник отказался присесть к ним, он каланчей торчал шагах в трех-четырех, оглядывал пространство с высоты своего роста.
Тая сказала:
- Разлей по стаканам, Алексей Георгиевич, помянем...
Они, не чокаясь, выпили - Алексей до донышка, Тая - совсем немного, чуть-чуть.
ТАя не мешала Алексею вспоминать ОльГу такой, какой он знал её совсем недолго. Он немножко казнил себя за то, что вначале отнесся к ней, как к обычной взбалмошной вертушке, и понадобилось время, чтобы он Ольгу понял и оценил. А когда это произошло, было уже поздно...
- Я мало была знакома с Ольгой Тихоновной, лишь изредка перезванивались, - прервала затянувшееся молчание Тая. - Но если ты её полюбил, значит, это была достойная женщина.
На соседних могилках люди тоже поминали своих близких, но никто не пьянствовал - уважительно и с достоинством опрокидывали рюмки, неторопливо беседовали. На других могилках обновляли покраску оградок, сажали цветы.
Они ещё посидели в молчании. Тая собрала в сумку закуску, налила в стакан водку, поставила его на блюдце, рядом положила яйца, горбушку хлеба.
- Это тебе, Оля...
Алексей хотел ей сказать, что вечером по могилам пойдут кладбищенские бомжи, соберут "дань", и в укромных уголках за оградой будут пить, но не веселиться, ибо выпивкой с ними поделились покойные...
Они отъехали уже довольно далеко от кладбища, когда охранник хищно оскалился и хрипло крикнул:
- Ложись на дно! Ложись!
Не размышляя, Алексей автоматически пригнулся и потянул за собой Таю. Охранник выхватил из-под сиденья короткоствольный автомат, сунул ствол в открытое окно и длинной очередью полоснул по догнавший их машине. Акулистая, удлиненная "Лада-спутник" завиляла, закружилась, как подстреленная птица, врезалась в идущий впереди "МАЗ", под прикрытием которого она подобралась к их машине.
- Михалыч, жми! - рявкнул парень.
Но водителя не надо было подгонять, на бешеной скорости он повел машину по крайнему правому ряду и свернул на первую же попавшуюся боковую дорогу. Они пронеслись через Королев, вынырнули с другого его конца, снова выехали на главную дорогу к Москве, влились в негустой в это время поток машин и поехали спокойно, соблюдая правила движения.
- Суки вонючие, - пробормотал охранник.
Тая и Алексей выпрямились, сели удобнее, девушка боязливо жалась к Алексею, тихо приговаривала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115