Константинов Юрий Иванович
Локальный тест
Юрий Иванович Константинов
Локальный тест
(Из цикла "Сказки для взрослых")
1
Фрасин знал о повороте на пятнадцатом километре. Об этом повороте знали все, кто постоянно ездил по трассе. Сверху круто, кольцами изогнутое между сосен шоссе напоминало змею, сжавшуюся перед прыжком.
На подъезде к повороту у пятнадцатого бдительная ГАИ навесила не один предупреждающий знак. Они, как экзотические бабочки, хлопали на ветру своими яркими, жесткими крыльями, а машины с роковой предопределенностью продолжали разбиваться в этом проклятом месте.
Подъезжая сюда, Фрасин нередко вынужден был пристраивать свой потрепанный безгаражной долей "Запорожец" в хвост веренице машин, узнавая от сердитых, нетерпеливо перекуривавших водителей об очередной аварии. Фрасин обещал себе, что в следующий раз будет добираться в поселок на электричке. Но подходила суббота, Фрасин вспоминал о переполненных в час пик вагонах и отправлялся на стоянку.
В пригородный поселок он ездил из-за Людмилы. То, что завязывалось между ними, уже не умещалось в рамках обычного романа. Относившийся прежде к семейной жизни как к отдаленной абстракции, Фрасин все чаще ловил себя на том, что не представляет будущего без Людмилы. Они встречались более года, однако Фрасин не мог сказать, что хорошо знает эту женщину, заведовавшую библиотекой в поселке. Людмила не любила говорить о себе. Даже в мгновения близости что-то незнакомое, затаенное скользило в глубине ее серых, немного раскосых глаз.
Когда Фрасин окончательно осознал, что незаметно овладевшее им чувство не умерить привычными встречами по выходным, он решился на серьезный разговор.
Фрасин пытался представить, как повернется этот разговор, что решит Людмила, и незаметно для себя увеличивал скорость. Усеянное янтарными в лучах осеннего солнца листьями шоссе мягко стелилось под колеса машины.
...Есть люди, которых обычно минуют стороной любые невзгоды. Может, оттого, что не рвутся они к глубинным пластам жизни, а как бы скользят по ее поверхности, обходя опасные столкновения и конфликты. Кому-то ехидное замечание вставшего не с той ноги шефа, хамство в битком набитом троллейбусе или выпавший на зиму отпуск могут основательно подпортить настроение, отравить не один день жизни. А другой стряхнет передряги с себя да еще усмехнется мимоходом, отыскав комичную сторону в нечаянном, происшествии.
К числу последних, всегда и всем довольных людей, принадлежал и двадцатипятилетний аспирант университета Фрасин. Был он в меру способен, в меру ценим начальством. Готовился к защите диссертации, тему для которой избрал апробированную, не сулящую особых хлопот и неприятных сюрпризов.
Коллеги относились к Фрасину по-разному. Одни завидовали его легкому характеру и обвиняли в излишней предрасположенности к компромиссам, другие считали бесхитростным парнем с открытой душой. Не склонный к углубленному самоанализу, Фрасин в конечном счете мог оказаться и тем, и другим - в зависимости от конкретных обстоятельств.
Родителям Людмилы он не понравился с первой же встречи. Да и как мог приглянуться пожилой практичной чете довольный своей скромной участью аспирант с неухоженным "Запорожцем"? Однажды Фрасин случайно стал свидетелем, как Егор Константинович, работавший на местном мясокомбинате, придя домой, "разгружался" на кухне. Он как раз вытаскивал из-за голенищ высоких, облепленных грязью кирзачей внушительные бруски разрезанной вдоль любительской колбасы. Перехватив растерянный взгляд Фрасина, Егор Константинович не смутился. Отставив в сторону сапоги, добыл из внутреннего кармана тускло сверкнувший серебряной крышкой портсигар, многозначительно прищелкнул темным ногтем по чужой монограмме. Извлек из дорогой вещицы обыкновенную "Приму", прикурил от золотой зажигалки, выглядевшей игрушечной в огромных его ручищах. Выпустил из ноздрей клуб дыма, нарочито глядя куда-то мимо Фрасина. В неторопливых движениях Егора Константиновича угадывалось что-то большее, чем поза - откровенная демонстрация своего нехитрого жизненного кредо перед неопытным очкариком.
А Фрасин неожиданно для себя смешался, покраснел, словно не он, а его уличили в недозволенном. И хотя родители Людмилы в их отношения демонстративно не вмешивались, аспирант не сомневался, какой приговор ему вынесен. Однако, как и многие в подобной ситуации, Фрасин утешал себя мыслью, что жить ему придется не с тестем и тещей, а с Людмилой. Разумеется, если та согласится. Она сама, казалось Фрасину, не в ладах с отцом и матерью. Расспросов о них избегала, отделываясь коротким и неопределенным: "Родителей не выбирают".
И покуда Фрасин с присущим начинающему ученому воображением пытался представить, состоится ли поворот в его холостяцкой жизни, навстречу ему несся другой поворот - реальный и опасный.
Поглощенный неясными предчувствиями, Фрасин забыл о нем. Выметнулась из-за медноствольных сосен изогнутая лента шоссе. Фрасин вдруг увидел в нескольких метрах перед собой до нереальности огромное побелевшее лицо, наполовину закрытое мотоциклетными очками. Аспирант резко, до хруста в суставах, рванул руль вправо. Сюда, вплотную к дороге, подступали вековые деревья. Вспышкой взметнулось в сознании: все, конец...
Pic09.jpg
Зажмурившись, Фрасин сжался. Его ударило, но неожиданно как-то мягко. Не было скрежета корежащегося металла, боли от секущего по лицу раздробленного стекла. Будто невидимая и огромная мягкая ладонь приняла на себя машину. Фрасину показалось, что "Запорожец" влетел в плотный, похожий на розовую слоистую вату туман и осел в нем, мягко пружиня, издавая всем корпусом странный сдвоенный звук:
1 2 3 4 5 6 7