Уже на кухне, за столом, мы сообразили, что ничего не ели с утра, после завтрака в больнице. Вика нарезала ветчину, сварила кофе, я наполнил коньяком рюмки. Выпили, поцеловались.
- Гусар, - шептала Вика, извиваясь. - Скажи, что ты врал все, скажи, что просто меня хотел разогреть, раз-о-о...
10
Утром, так ни минуты и не поспав, она ушла по делам. На мой вопрос, по каким именно, ответила:
- О, еще успею рассказать. Приду после обеда... Ты же не сбежишь к этому времени? Примерь пока костюм, газеты полистай - вон какой ворох их накопился.
Сбегать от нее я не собирался.
Костюм сидел как влитой. Был он полуспортивного кроя, и кроссовки не портили общий вид. Я как девица полчаса крутился перед зеркалом: наверное, потому что так долго избегал зеркал. Стального цвета пиджак, в тон ему рубашка, еще не покинувшие лицо пятна... Нет, пятна со всем остальным не очень гармонируют. Надо скрыть очками хотя бы те, что под глазами. Придет Вика - я пробегусь по магазинам, куплю цветов, фруктов, а заодно и очки.
Как Вика вытащила из почтового ящика стопку газет, так они нетронутыми и лежали. Обычно я прочитываю их до последней строчки. Сейчас - лень. Основные новости известны из телевизора, разве что хронику происшествий просмотреть. Разбился я во вторник, газеты за вторник смотрел. За среду тут есть?
Заметка "Возите бомбы велосипедами" стояла первой в подборке:
"Редкие прохожие стали свидетелями того, как во вторник вечером на Третьей Сигнальной улице раздался мощный взрыв. Вот что сообщили они сотрудникам правоохранительных органов, прибывших к месту происшествия.
Небрежно одетый мужчина катил велосипед с поврежденным передним колесом. На багажнике велосипеда был пакет, в котором скорее всего и хранилась бомба с часовым механизмом. Взрыв был такой силы, что практически ни от велосипедиста, ни от его транспорта ничего не осталось. Потому не скоро, наверное, выяснится, что преследовали организаторы очередного террористического акта в столице. Изложить нам свои версии в милиции отказались".
Я уронил газету на колени и минут пять сидел неподвижно, пытаясь хоть что-то сообразить. Велосипед с искореженным колесом, со свертком на багажнике, несомненно, мой. Какой еще дурак поедет на велосипеде по такой улице?! Я разбился, меня увезли на машине... Транспорт, таким образом, остался бесхозным, но не надолго. Его кто-то подобрал, потащил домой... И на мину напоролся, что ли? Но ведь в свертке были драгоценности, а не адская машина. Я сам это видел, да и другие. Сверток все время был у нас перед глазами! Нет, не все время. Когда мы выпивали, Макс положил его в стол. А после - вытащил... другой, с бомбой?! Но зачем? Чтоб я его передал человеку, пожелавшему приобрести наше золото - это ясно. Человек бы накрылся, и мы потеряли бы оптового покупателя. Если Макс эту цель преследовал, то это дурацкая затея. И потом, он должен был меня предупредить. А если бы я не успел передать коробку по назначению? Сам бы на куски разлетелся.
Стоп! Конечно, разлетелся бы. А что, если этого Макс и хотел? Только для чего? Чтоб выручку делить не на пятерых, а на четверых?
Знать бы точно, сколько времени прошло с момента моего падения и до взрыва. Тогда бы стало ясно, кого хотел прикончить Макс.
Я вытащил из кармана спортивных брюк, в которых приехал из больницы, связку ключей. Рабочий, от квартиры, от почтового ящика, тот, который дал Макс. От тюрьмы, где содержится пленница. Авось она еще там. Кто охраняет ее - Санек, Корин, Блин? Надо сначала поговорить с кем-нибудь из них. Если Макс промолчал тогда, то и сейчас он не скажет правды. А узнать ее надо...
11
Ключ в замке провернулся почти беззвучно, легкий щелчок - и все. Если сидеть и слушать специально, тогда, быть может, и сообразишь, что кто-то пытается отворить дверь. Но таких бдительных здесь не должно быть. Если вообще кто-то здесь есть.
На кухне - еще теплый чайник, полная пепельница окурков. Окурки вроде свежие, "Бонд". Эти сигареты любит Санек. И еще он любит спать. Дверь в ванную пока открывать не стоит, она скрипит, а вот посмотреть, что делается в комнате, не мешает.
Телефонный звонок. Аппарат в коридоре, как раз возле двери на кухню. Я замираю за нею, услышав шаги.
Санек. Его сонный картавый голос:
- Да. Все нормалек, Макс. Она не ест, с утра ничего не ест. Чувствует, наверное, - последнее сказано тише. - Да нет, не кричит. Как сонная, но не спит... Давай, а то уже все надоело.
Трубка повешена, но Санек не отходит от телефона. Стоит, что-то бурчит себе под нос. С трудом улавливаю: "Все равно ведь, все равно..." Хлопнул в ладоши. Заскрипела дверь, это в ванную. Теперь голос погромче:
- Ну что, сама дашь, или повоюем?
Тихий женский голос что-то отвечает, не слышно что.
- А мне до лампочки, кто я. Я тебя, детка, даже отмыкать не буду, я так пристроюсь. - Странный звук, рвется ткань.
- Ах, грудочки какие! Да не щелкай ты зубами...
Кажется, пора.
Я влетаю в ванную. У Санька отвисает челюсть, глаза становятся белыми. Паралич разбил его в не совсем потребном виде: с полуспущенными штанами. Я лезу к нему в карман, достаю ключ от наручников и уже потом спрашиваю:
- Когда должен приехать Макс? И зачем?
Санек все еще не может прийти в себя, и я с удовольствием ему в этом помогаю: бью сверху по лбу.
- Когда и зачем?
- Через полчаса. Вывезти и... - Он лежит теперь на полу, по-прежнему вцепившись в штаны.
Полчаса. Времени не так и много, чтоб болтать со старым приятелем. Только теперь я смотрю на девушку. Серо-белое лицо, такие же губы, глаза тоже испуганные, но осмысленные. Снимаю наручники, секунды раздумываю, не приковать ли теперь к трубе охранника, но решаю, что не стоит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33