Как потенциальный супруг он ей и в подметки не годился. Альбина имела доход в сто тысяч американских долларов. И это было то, что она декларировала в налоговой инспекции. А то, что она имела на самом деле, не знал никто, кроме ее доверенного бухгалтера.
К тому же Альбина тщательно следила за собой. И в свои шестьдесят выглядела от силы на сорок пять. К тому же она всячески подчеркивала, что чтит память своего мужа – отца Тимура – и никогда не выйдет больше замуж, потому что равных этому замечательному человеку нет и быть на свете не может.
И чтобы такая женщина вдруг взяла и увлеклась нечесаным и немытым журналистом, который годился ей в сыновья? Да еще на потеху всем взяла и вышла бы за него замуж? Быть такого не может! Но так подумали подруги и, быть может, еще Оленька. А вот Тимур и прочие мужчины даже не усомнились, что у Альбины мог быть легкий роман с этим недотепой, которого она заперла в морозильной камере.
– Геннадий Евгеньевич...
– Можно просто Геша.
Тимур чуть замялся. Видимо, подобное имя не казалось ему в достаточной степени подходящим для данного момента, но потом все же отважился:
– Геша... А вы не знаете, куда после вас должна была отправиться моя мать? Она, кажется, предупреждала, что у нее важная встреча?
– Да. Деловая встреча. Она особенно это подчеркивала. Но я, дурак ревнивый, не захотел ее слушать. В меня словно бес вселился. Схватил ее и заявил, что никуда больше от себя не отпущу!
– И она вам врезала?
– От души, – потер макушку Геннадий. – Не понимаю, чем я так сильно ее обидел? Ведь я с самыми честными намерениями... С предложением руки и сердца... А она...
И он обреченно взмахнул рукой. Под руку ему попалась рюмка водки. Совершенно случайно, надо полагать! Ну, попалась и попалась. Геннадий взял ее и с прелестно рассеянным видом, словно не понимая, что делает, опрокинул в рот.
– Гена... Матушка сказала вам, куда именно направляется?
– Нет. Не знаю. Она сказала, что ее ждут. Что за ней уже приехали. И что я со своими глупостями совсем некстати!
– Кто приехал?
– Какой-то человек.
– Какой человек?
– Она сказала, что это дело всей ее жизни.
– Что?
– Дело всей ее жизни. Ну, или что-то в этом роде.
Было видно, что Гена не очень-то хорошо помнит, что произошло. Да и пьян он уже изрядно. Так что если что и помнил, то теперь благополучно забыл. Однако это была единственная зацепка, дающая возможность узнать, куда подевалась Альбина Валерьевна. И Тимур не желал сдаваться.
– Дело всей ее жизни, – пробормотал он. – Хм... Что же это такое может быть? И куда она уехала? Рустам, может быть, кто-то из ваших работников видел мою мать? Как она садилась в машину или уходила с кем-нибудь из вашего ресторана?
– Так ведь если бы знали, то уже давно сами бы сказали. А...
– Что?
– А впрочем, можно спросить тех, кого я не выпускал сегодня в зал. Поваров и уборщиц. Если вы покажете им фотографию вашей уважаемой мамы, они скажут, видели эту женщину выходящей из ресторана или нет.
Идея сработала отлично. То есть человек, который видел Альбину Валерьевну выходящей из ресторана рука об руку с высоким мужчиной, нашелся. Это была малость придурковатая мойщица посуды, рабочее место которой находилось возле окна. И в промежутках между работой баба глазела от нечего делать на задний двор ресторана.
Обычно ничего интересного там не происходило. Но сегодня тетка увидела Альбину Валерьевну и оторопела. Такая краля в их замызганном дворе! С ума сойти! Тетка с жадностью изучала прическу, обувку и одежду гостьи, прикидывая, сколько же такая может стоить.
– А тот мужчина, с которым вышла моя мать, как он выглядел? Во что был одет? Сколько ему было лет? Хотя бы примерно!
Увы, баба интересовалась только женской модой. По мужчине она скользнула взглядом лишь мельком. И теперь могла сказать, что он не из бедных. А на ногах у него красовались белые замшевые ботинки.
– По улицам-то в таких тапочках не походишь. Мигом ботиночки серыми станут. А после дождика еще и пятнами украсятся. Чтобы в таких тапках ходить, надо на машине ездить!
Несмотря на косноязычность, тетка выражалась неожиданно здраво. Действительно, подобная обувь предполагает наличие машины и определенного социального статуса, когда такие ботиночки вам будет чистить преданная домработница. А домработница – это тоже уже не просто так. Значит, у человека есть дом, который содержать ему одному не под силу.
– Или он просто женат на какой-нибудь влюбленной в него дуре, которая ему эти ботинки ежедневно и полирует! – презрительно бросила Оленька, чтобы всем сразу же стало ясно: она себя к этой категории жен ни в коем случае не причисляет.
И о том, что замшевую обувь полируют, а не чистят специальной мягкой щеткой, она тоже сказала специально. Чтобы все поняли, она и представления не имеет, как эту самую замшу чистят. В этом была вся Оля. Наверное, она при случае и чистила своему мужу ботинки, но знать об этом не следовало никому.
Нельзя сказать, что Оленька была так уж самолюбива. Просто у нее имелись определенные жизненные ценности. И пока Тимур обеспечивал ей их, все в их жизни шло мирно и гладко. Но стоило Тимуру оступиться, как Оленька начинала сильно нервничать. А нервничая, начинала очень громко и пронзительно разговаривать. Нет, не кричать, а именно разговаривать. Но говорила она так много и таким противным голосом, что лишний раз нервировать Оленьку никто даже и не пытался.
А сейчас Оленька разнервничалась.
– Твоя мать могла бы проявить и побольше такта в отношении своих гостей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13