Доставив Степку, совершенно забывшего из-за мороженого об обещанных ему утром дельфинах, до квартиры, Инна нажала на звонок.
И не успела Анна Семеновна открыть дверь, как Инна поспешно чмокнула Степку в торчащую макушку и ретировалась к поджидавшей ее в лифте Марише.
— Обедом-то вы его хоть покормили? А сами есть будете или все тощаете? — только и успела осведомиться Анна Семеновна, но подруг уже и след простыл.
Посмотрев на измазанного шоколадом, джемом и сливками воспитанника, няня поняла все без слов. И, тяжело вздохнув, потащила вяло передвигающегося и совершенно счастливого Степку умываться.

Глава 3

Подруги, избавившись от опасного общества Анны Семеновны, уже мчались на машине Мариши к Олесе — невесте пострадавшего охранника Толика. Инна настояла на том, чтобы поехать к ней сразу же, потому что боялась забыть те ориентиры, которые дал ей Миша. Мариша же хотела съездить домой к Ленке, чтобы поговорить с соседями. Вдруг у кого-то есть запасной ключ от Ленкиной квартиры. А ведь там страдает маленькое существо — карликовый пинчер Гошка. Но Инна переубедила Маришу, и они поехали к Олесе.
— Сначала доехать до улицы Бармалеева, свернуть направо, проехать детскую площадку, сразу за ней будет зеленый дом, — перечисляла Инна приметы.
— Вот зеленый дом и напротив еще один зеленый, — сказала Мариша, останавливая свой «Форд» в нужном месте. — Какой из них Олесин?
— Думаю, который на стороне детской площадки, — предположила Инна. — Нам нужно пройти под арку во двор, а там повернуть снова направо в самый угол. Там у контейнера с мусором будет дверь.
Подруги так и сделали. Но контейнера с мусором они на нужном месте не обнаружили.
— Не беда, — решила Инна. — Может быть, его кто-то уже забрал.
— Ой ли? — усомнилась Мариша. — Да кому он нужен?
— Бомжам, — пожала плечами Инна. — Что для обычных горожан мусор, то для них, можно сказать, клад.
Мариша не стала спорить. Тем более что на пути возникло препятствие. Тяжелая металлическая дверь была закрыта на кодовый замок. К счастью, нужные клавиши были уже основательно отполированы пальцами жильцов. Так что подруги без труда проникли внутрь.
Поднявшись на нужный этаж, они нашли выкрашенную коричневой краской простую деревянную дверь, стоящую тут явно еще со времени постройки дома. То есть века этак с девятнадцатого. Тем не менее за дверью, обильно обвешанной многочисленными звонками и затертыми или замазанными краской табличками с фамилиями жильцов, шла бурная жизнь. Играла музыка, раздавались веселые детские вопли и чье-то сердитое ворчание, надсадный мужской кашель.
— И на какой звонок давить? — недоуменно пожала плечами Инна. — Ни на одной табличке нет имени Олеся.
— А Миша тебе ничего по этому поводу не сказал?
— Нет, Толик позвонил Олесе из машины, и она уже встречала его у дверей, — ответила Инна.
Мариша молча протянула руку и нажала на первый попавшийся звонок. Никакого звука он не издал. Или звонок был настолько тихим, что его совершенно заглушали доносящиеся из квартиры голоса.
— Не сказала бы я, что место, где решил отлежаться наш Толик, одно из самых спокойных, — заметила Мариша, дожидаясь, когда на второй звонок откликнется кто-нибудь из жильцов квартиры.
Инна не успела ничего ответить, потому что дверь распахнулась и на пороге возник мальчишка лет восьми со спутанными светлыми вихрами и удивительно синими глазами. Одет мальчик был в джинсы и теплую футболку, основательно перекосившуюся и помятую, видимо, в результате бурных игр.
— Вам кого? — спросил мальчишка.
— Здравствуй, нам нужна Олеся, — ответила ему Инна с улыбкой.
— Так ей и звоните! — заявил мальчишка и попытался захлопнуть дверь.
Но Мариша оказалась проворней и подставила ногу. После недолгой борьбы мальчишка признал физическое превосходство противника. Надо отдать ему должное, он умел проигрывать с достоинством. Поняв, что сдвинуть с места Маришу ему пока что не под силу, он произнес:
— Ладно уж, заходите. Дома она, только ревет.
— Почему? — удивилась Инна.
— Любовник ее бросил, — с полнейшим хладнокровием сообщил ей ребенок. — Да и нечего удивляться, такая дура, что ее все мужики бросают. Толик еще долго продержался.
В это время к мальчишке подскочил его приятель, отличавшийся от него только цветом волос и глаз. И оба приятеля с гиканьем понеслись в глубь квартиры. Вслед им понесся сердитый старушечий голос, призывающий «анафему им на голову», а также душераздирающий мужской кашель. Кажется, у соседа Олеси был сильный бронхит. Пройдя две двери, за которыми кашляли и ругались, подруги уперлись в кухню. Третья комната в квартире была занята резвящимися детишками. Немного поблуждав, девушки обнаружили нишу, завешенную грязновато-розовой тряпкой, изображающей занавеску. За ней они нашли дверь в последнюю комнату этой странной квартиры. Постучав в нее, девушки не услышали ответа, но все равно вошли.
— Ой! — вскрикнула Инна, первой оказавшись в комнате. — Мамочка моя!
Мамочку свою Инна вспомнила очень кстати. Потому что она уже давно отправилась на небеса, куда явно собиралась и легонько раскачивающаяся в петле под потолком девушка. Увидев самоубийцу, подруги дружно взвыли. Словно она только этого и дожидалась, люстра, на которой висела девушка, внезапно издала сухой треск. Крепление, которому было без малого два столетия, не выдержало большого веса и вырвалось из потолка. И Олеся вместе с люстрой, кусками штукатурки и проводки рухнула на пол с трехметровой высоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17