- Да бей же, черт тебя возьми! - И офицер неожиданно сам сильно ударил наотмашь рукой по лицу Степана.
Проведенный следом ответный удар возымел поистине ошеломляющее действие. Лицо офицера, как кипятком, опалило жгучей болью; голова резко дернулась назад, едва не слетев с плеч. Он нелепо взмахнул руками и отлетел к дверям парадного, которые уже распахивали настежь "сопровождающие". Споткнувшись о его распростертое тело, они потеряли какое-то время.
- Ваше благородие... - в замешательстве воскликнул один из шпиков, пытаясь его поднять. - Где он?
- Там, - сквозь зубы выдавил офицер, рукой указывая на скрытую лестницей дверь черного входа. - Он, не без труда, поднялся. Глаза его налились бешенством: - Сволочь! - заорал, должно быть, вкладывая в слова всю свою душу. - Поймать! Задержать!
Агенты, отталкивая друг друга, с готовностью ринулись в указанном направлении. Когда трое выбежали, последний внимательно взглянул на офицера.
- Вам помочь?
- Я - не смолянка, сударь, - раздраженно поморщился тот, вытирая белоснежным платком кровь с лица. - И уже спокойнее добавил: - Но все-равно благодарю. - Сделал небрежный жест рукой: - Ступайте.
- Капитан Лохматовский, контрразведка, - представился его визави. Извините, господин полковник, разрешите взглянуть на ваши документы.
- Вы забываетесь, сударь! - глаза офицера гневно блеснули, но он тотчас подавил в себе ярость, встретив изучающий взгляд умных, проницательных глаз капитана.
- Что здесь произошло? - ровным и невозмутимым голосом спросил тот.
- Этот человек показался мне подозрительным. Я тоже попросил его предъявить документы, - пояснил полковник, тщательно вытирая руки от крови. - Результат вы имеете честь лицезреть, - с иронией закончил он.
Затем, с досадой оглядев испачканный мундир, осторожно достал документы и, с вызовом глядя на Лохматовского, предъявил. Тот внимательно их просмотрел и вернул:
- Еще раз прошу прощения, господин полковник. Но вы должны понять: служба. Это был очень опасный преступник. Проявить к нему сочувствие или оказать помощь - было бы в высшей степени неблагоразумно, - произнес капитан выразительно, с явным подтекстом.
- Сударь, - в глазах полковника промелькнула горечь, - пока мы живем на этой земле, мы все - преступники. И, возможно, лишь после смерти станоновимся праведниками... - разбитое лицо осветила грустная улыбка, ... потому, что уже никому и никогда не сможем причинить зло. Честь имею, господин капитан, - офицер слегка склонил голову.
Контрразведчик сверлящим взглядом смотрел в спину поднимающегося по лестнице человека. Он был уверен: сбежавший "объект" они безнадежно упустили. Капитан был хорошим контрразведчиком и догадывался, где именно в данный момент тот может находиться. Но знал и то, что в город через сутки-двое, максимум - трое, войдут "красные". А, значит, эти поиски и суета - не более, чем судороги, тщетная попытка оставить за собой последнее слово. Слово, канувшее в пустоту и уже ничего не способное изменить.
Постояв в раздумье, он решительно направился к дверям парадного. Выйдя на Воронцовскую, глубоко вдохнул, пытаясь заглушить и подавить в себе тоскливое и пронзительное чувство личной вины, порожденное так и неразрешенным вопросом: "Для чего в последние дни в городе появился "товарищ Тень" - специалист по диверсиям и экспроприациям?"
Лохматовский все дальше уходил от дома, где в одночасье полковник из лазарета, с известной всей России, легендарной фамилией, оставил недописанной одну из страниц в книге его судьбы. У капитана возникло непреодолимое желание обернуться. Оно было интуитивным, но притягивало и пугало одновременно. Резко оглянувшись, он с каким-то злобным торжеством отметил, как на третьем этаже покинутого им дома на двух окнах поспешно задергивают тяжелые, плотные шторы.
"Я оказался прав, - мысленно усмехнулся Лохматовский. - Не поздно вернуться и прикончить эту "красную" сволочь. Красную... - Капитан вспомнил окровавленное лицо полковника: - Зачем он это сделал, если отплывает на "Императрице"? Или... решил остаться?"
Оставив без ответа обращенные к себе вопросы, капитан - сначала деникинской, а потом и врангелевской контрразведок, шел прочь от дома по быстро пустующей Воронцовской, не догадываясь, что в эти минуты на пути зла встало Провидение, сохранив жизнь не только ему, но и десяткам, сотням других. Цепочка, с прочными, казалось, звеньями Великого Противостояния, в этом городе, в это время и для этих людей уже разорвалась...
... - Ну, здравствуй, Сергей, - Артемьев, замешкавшись, нерешительно протянул руку. - Спасибо. Я этого не забуду.
- Здравствуй, Степан, - офицер ответил крепким рукопожатием. - Проходи в гостинную. Я только в порядок себя приведу.
- Все такой же, - улыбнулся Степан, - князь Рубецкой! Сергей... - он замялся, - ... Прости, что саданул сгоряча. - И, потирая до сих пор багровеющую щеку, добавил: - Но и у вашего благородия ручки - не белошвейки.
Тот взглянул пристально и внезапно процедил сквозь зубы:
- Ты не представляешь, как я устал жить! Иногда кажется, я давно умер и иду по дорогам бесконечного ада, о котором великий Данте и не подозревал! - Он поспешно вышел из комнаты.
Пока Артемьев разглядывал обстановку, Рубецкой вернулся. Лицо его опухло, под глазами и возле носа проступила синева.
- Нос не сломал? - участливо спросил гость.
- Ерунда, заживет, - отмахнулся Сергей, расставляя на столе питье и нехитрую закуску. - Извини, - он кивнул на хрустальный графин, - но господа офицеры нынче пьют спирт. Самое подходящее средство на пиру у чумы. Мы ведь покойники, Степа. Не "белая гвардия", а гвардия мертвецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24