Я согласен с тобой, что кто-то сам выбирает зло. Но есть те, Юра, кого это сделать вынуждают.
- Все зависит от самого человека, - заметил Жарков. - Тебя же не вынудили.
- Ошибаешься, - парировал Осенев. - Еще как красиво вынудили: со словами чести, присягой, целованием знамени и прочими прибамбасами. Послали Родину защищать, аж в отроги Гиндукуша. Ты когда-нибудь читал в учебниках истории, чтоб наша Родина так далеко свои державные крылья размахивала? Так какого черта я там делал? А я скажу тебе: расстреливал в упор чужой народ и собирал по кускам в цинковые гробы генофонд собственного!
- Димыч, - не выдержал Звонарев, - ты забодал своим самобичеванием!
- Голодный сытого не разумеет - огрызнулся тот. - Вы все сегодня голодные на результат. Вам не терпится установить, изобличить, загнать в угол, обложить, поймать и отрапортовать. А я сыт по горло этим гоном. Ради кого стараетесь, сатрапики?
- Дима, ты вообще не в ту степь поехал.
- Никуда я не еду, - устало отмахнулся Осенев. - Я, Миша, полжизни твердой земли не видал. Все плыву и плыву по реке, длиннее Амазонки и шире Волги. Не слыхал о такой?
- Плывешь и не тонешь, - съехидничал Юра.
- Стараюсь не с головой в ней утонуть.
- Довольно комфорно стараешься, - улыбнулся Звонарев. - В отличие от тех самых трех тысяч бездомных детей. И почему бы тебе самому не спросить, вместо того, чтобы глазами "верх ногами" косить?
У Дмитрия готов был сорваться с языка соответствующий ответ, но зазвонил телефон. Звонарев поднял трубку. Жарков и Осенев затаили дыхание, интуитивно угадав, что звонит Кривцов. Разговаривая по телефону, Юра бросил мимолетный взгляд на друга. Димка подался вперед, рот у него приоткрылся и Жарков, не удержавшись, слегка поддел подбородок Осенева. В наступившей тишине громко клацнули димкины зубы. Он подскочил на стуле и всерьез замахнулся на Михаила, но вовремя заметил грозящий им обоим здоровенный кулачище Звонарева. Яростно оскалившись, тот приказывал им немедленно угомониться, используя для наглядности весь запас мимических возможностей. Его отчаянные гримасы являли собой столь разительный контраст с твердым, уверенным голосом, что Жарков и Осенев невольно прыснули от смеха, зажимая ладонями рты. Юра положил трубку и несколько мгновений молча рассматривал Дмитрия и Михаила.
- Мужики, вам в голову ничего не бьет? Может, за угол сводить? Вам скоро внуков нянчить, а вы все в детство играете, в саечки.
- Не понял, - обиделся Миша, - я, что, на семьдесят лет выгляжу?
- Нет, родной, не на семьдесят, а на семь!
Звонарев перевел взгляд на Осенева:
- Тебя Кривцов ждет у себя в кабинете.
- И это все?
- Что ты ко мне пристал?! - вдруг грубо и зло взвился Юрий. - Он тебе все объяснит.
- А ты? - продолжая сидеть, спокойно допытывался Димка.
- Дима, пойми, я - просто опер.
- Вот так значит... - недобро ухмыльнулся Осенев, вставая. - Удачи вам, сатрапики! - бросил уже от дверей, не обернувшись.
Когда за ним закрылась дверь, Жарков с сочувствием взглянул на коллегу и осторожно обронил:
- Юра, тебе лучше уйти. Он убьет тебя, если вернется. Ведь ты знал, чем закончатся твои и кривцовские "еврейские, хитрые" подходы?
- Аглая - взрослый человек, насильно ее никто не тянул. Она сама согласилась помочь. И уходить я никуда не собираюсь. Не хватало еще прятаться от журналистов, пусть даже и таких безбашенных, как Димка.
- Мне кажется, мы его несколько недооцениваем, - задумчиво продолжал Михаил. - Он - умный, хороший парень, но в нем живет что-то коварное и, как бы это поточнее сформулировать, неуправляемое.
- Да брось ты! - отмахнулся Юрий. - Просто давно никто его по заднице хорошо не учил. Зарвался парень - вот и весь диагноз...
Дмитрий, не постучав, рванул на себя дверь начальника приморского угро. Тот, стоя спиной к Осеневу и глядя в окно, спокойно обернулся и, указывая на стул, пригласил:
- Присаживайтесь, Дмитрий.
- Где мои?! - еле сдерживая ярость, процедил сквозь зубы Осенев, продолжая стоять в дверях.
- Закрой дверь, неврастеник! - рявкнул на него Кривцов. - Сядь и успокойся.
Димка переступил порог кабинета и с такой силой грохнул дверью, что со стены сорвалась огромная картина, изображающая отходящий от пристани под всеми парусами старинный корвет.
- Он сказал: "Поплыли!", - с наглой улыбкой произнес Осенев, небрежно разваливаясь на стуле и закидывая ногу на ногу.
Кривцов, не обратив внимания на его выпад, обошел стол. Подняв картину, полюбовался ею и, прислонив к шкафу, вернулся за стол. И еще до того, как начал говорить, стал молча раскачиваться на стуле...
Эта привычка шефа выводила из себя большую часть сотрудников. Первое время они пытались не обращать внимания. Но "акробатический аттракцион" оказывал прямо-таки деморализующее действие на всех, кто становился его свидетелем. Первую минуту вы даже с интересом наблюдаете за "мальчиком на трапеции". Потом неминуемо охватывает беспокойство, когда амплитуда колебаний постепенно нарастает. Следующая фаза вызывает легкое подташнивание. В конце концов, вы ловите себя на мысли, что вам безумно хочется не только раскачиваться, но и спать... спать... спать...
- Дмитрий Борисович, - донесся издалека голос Кривцова до "убаюканного" вконец Осенева, - мы очень ценим вашу помощь следствию. Вы, действительно, помогли на начальном этапе. Но с преступностью должны бороться профессионалы, а не журналисты, рабочие, крестьяне, и революционные солдаты-матросы. Вы, на мой взгляд, немного запутались в личных и семейных проблемах и недостаточно адекватно реагируете на события, в эпицентре которых оказались совершенно случайно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117