Ее подобрала проезжавшая машина. О пострадавшей ничего неизвестно, так как с момента обнаружения и до настоящего времени она находится без сознания вследствие ножевого ранения и большой кровопотери. В тот же день в пожарную часть поступил сигнал о горящем заброшенном строении в лесистой части гор близ города . Полиция пока отказывается от комментариев по поводу взаимосвязи этих двух происшествий.
Стэнли усмехнулся, вспоминая события тех дней. Они ничего не найдут и не узнают. Им просто это не дано. Он с сожалением посмотрел на вынутые вещи. Они были с ним все эти семь месяцев. Делили восторг и экстаз, чувствовали смятение и ужас жриц в их последнюю минуту. Они впитали запах возмездия, крови и искупления. В этих вещах застыли мольба и крики, смирение и агония. Они видели то, что видел он. Они делали это вместе с ним. Они чувствовали так, как чувствовал он. Они помнят все, что он помнит. Они - часть его и часть его миссии.
Глядя на вещи, Уилсон понимал,что должен расстаться с ними, но ему было бесконечно жаль, как-будто кто-то злой и безжалостный вырвал из него часть плоти. У него защипало в глазах. И в память вещей упал прозрачный, чистый оттиск слез сентиментального Стэнли Уилсона.
Он вышел с пакетом из дома и перешел улицу. Навстречу ему, на роликовых коньках, катились соседские дети - восьмилетняя Мадлен и десятилетний Фрэнк.
- Добрый день, мистер Уилсон, - закричали они, улыбаясь.
Стэнли остановился с ними поболтать.
- Вы тоже решили помочь русским? - спросил Фрэнк.
- Да, вот собрал кое-что, - Уилсон кивнул на пакет.
- А мы с Мадди еще и игрушки положили. Отец сказал, что русским сейчас тяжело. Их детям нечего носить, они голодают, у них нет игрушек.
- Ваш отец прав, - поддержал разговор Стэнли. - Люди должны помогать друг другу. Америка - великая и богатая страна и ее долг помогать бедным и слабым. На этой оптимистической ноте он тепло попрощался с "подрастающими демонами" и передал пакет гуманитарной помощи для "бедных и слабых русских" стоящим у фургончика молодым представителям христианской общины...
Спустя девять дней, самолет с грузом гуманитарной помощи покинул пределы Соединенных Штатов Америки.
Спустя сорок дней, Стэнли Уилсон был застрелен агентами ФБР, оказав отчаянное сопротивление при задержании.
Часть первая. Формула преступления.
Гладков лежал на кровати, отвернувшись лицом к стене. Он проснулся часа в три ночи и до рассвета уже не смог заснуть. Темное пятно ковра постепенно набухало цветами и оттенками, превращаясь в красочный, замысловатый узор. Вглядевшись, в хитросплетениях орнамента Гладков угадал собачий профиль: стоящие торчком уши, черная крапинка глаза, открытая пасть и свисающий из нее длинный язык. Собак он любил и сколько себя помнил, всегда мечтал, чтобы родители разрешили ему завести щенка. Он много раз представлял, как принесет малыша домой, старательно выберет для него место, оборудует его, какими будут миска и игрушки, как он, Валерка, будет гулять с ним, дрессировать его и какими неразлучными друзьями они станут с Амуром. Это имя родилось вместе с мечтой. Ему не нужны были, как всем мальчишкам, железная дорога, футбольный мяч, велосипед, скэйт, а позднее - магнитофон или аудиоплейер. Ему нужен был только Амур.
Родители воспитывали Валерку в строгости. Слова "нежелательно", "безнравственно" - являлись в его детских и подростковых воспоминаниях доминирующими. Отец, начальник цеха на крупнейшем судостроительном заводе и мать, учительница русского языка и литературы, относились к той категории родителей, которые твердо знают, что именно надо их чадам. Чадам необходимо было "хорошо закончить среднюю школу", "хорошо сдать экзамены в вуз", "хорошо его закончить" и т.д. и т.п. Критерий "хорошо" позволял сделать жизнь стабильной и относительно комфортной, то есть по утвердившемуся в то время в обществе мнению, быть в "золотой серединке": не взлетать слишком высоко, но и не путаться под ногами. Собака почему-то в эту тщательно выверенную схему не вписывалась. Тем более такая, каких любил Валерка. А любил он собак больших.
После распада Союза и последовавшего за ним бардака на заводе, а попросту говоря - разграбления уникального оборудования и превращения его в металлолом, с Гладковым-старшим случился обширный инфаркт.
Черный, отливающий синеватой сталью, элегантный костюм, пошитый к выпускному вечеру у самого Соломона Исааковича Фельдмана, лучшего портного в Приморске, Валерка надел на похороны отца. Все, что он запомнил о тех днях - осунувшееся лицо матери, без кровинки и слезинки, сильно и как-то враз постаревшее, с плотно сжатыми губами и лихорадочно блестевшими глазами. И... одуряющий запах июньских роз.
С необъяснимым чувством воспринимал он толпу людей, пришедших проститься с отцом, почему-то полностью абстрагировавшись от того вопиющего факта, что это был его отец. Валерка ловил сочувственные взгляды, слышал обрывки фраз и почти физически, сквозь плотную ткань одежды, ощущал со стороны толпы всепоглощающее любопытство. Оно достигло пика, когда неподалеку от подъезда остановилась машина директора. Люди неосознанно колыхнулись прочь от покойника в сторону маленького, невзрачного, лысого человечка, уверенно шагавшего по тротуару с печатью властной скорби на лице. Именно таким запомнилось Валерке выражение его лица - "властная скорбь". Сравнивая мать и директора, он понял разницу между скробью "властной" и "людской". В первой есть нечто дьявольски хитрое и затаенное, тщательно маскируемое. В ней нет безмолвного, рвущего в клочья душу, крика, неизбывно тоскливого и печального, зато в избытке присутствует холодный, тщательно выверенный в мимике и жестах, контроль и расчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117