Впрочем, почти с таким же энтузиазмом собравшиеся приветствовали и других членов президиума руководителей входивших в объединение больших и маленьких партий.
Да и вообще все это мероприятие было очень эмоциональным. Чувствовалось, что в большинстве своем находившиеся в зале люди неисправимые романтики, живущие какой-то светлой, но именно по этой причине несбыточной мечтой. Не случайно выступление Гнедаго участники съезда воспринимали как пророчества мессии.
- Сегодня нам отступать уже некуда! Настало время спасать Россию! четко, по-военному рубил генерал своим низким, с хрипотцой голосом. Семьдесят лет партийная бюрократия паразитировала на теле нашей страны. И сегодня большинство российских губернаторов и мэров городов - это бывшие секретари коммунистических горкомов и обкомов партии. Именно их интересы, а не интересы народа защищает сегодня президент и его насквозь коррумпированная администрация...
Речь генерала постоянно прерывалась аплодисментами, смехом, гневным гулом. Казалось, брось он сейчас клич идти на приступ Кремля, возводить баррикады на Тверской улице - и присутствующие немедленно последовали бы его призывам.
Люди, выступавшие после Гнедаго, были абсолютно разные, но все они в основном говорили о трех вещах, необходимых, по их мнению, для возрождения России: народности, православии, антикоммунизме. Некоторые балансировали буквально на грани откровенных шовинистических заявлений. Но все более или менее оставалось в рамках приличия, пока на трибуну не поднялся лидер одной из радикальных полувоенных националистических организаций подполковник Меринов.
Это был долговязый, худой мужчина лет сорока пяти, со светлыми волосами и неопрятными, торчащими во все стороны усами. Он производил впечатление неуверенного в себе человека, который, чтобы преодолеть свои комплексы, иногда специально идет на конфронтацию с окружающими, и в таком случае найти компромисс с ним становится совершенно невозможно.
- Сегодня в Кремле засели люди, называющие себя демократами, - начал он каким-то по-мальчишески неровным, срывающимся голосом. - Они много говорят о защите прав человека. В то же время эти, так сказать, борцы за законность, справедливость вроде бы не замечают, что русские в нашей многонациональной России остаются самым угнетенным, униженным народом. Так было все семьдесят лет при большевиках, так происходит и сейчас, когда им на смену пришли демократы. Вы спросите: почему?! - Он перешел почти на фальцет. - Потому что и те и другие являются ставленниками международного сионизма! Проще говоря, это - обыкновенная жидовская мафия, которая уже несколько веков пытается уничтожить Россию, сделать русских рабами!
Одна часть зала встретила это заявление бурными аплодисментами, другая - настороженно притихла. Гнедаго нахмурил брови и стал просматривать какие-то бумаги, делая вид, что не слышал последние слова.
Еще когда подполковник Меринов выходил к трибуне, Виктор краем глаза заметил, что похожие на студентов молодые ребята рядом с ним вдруг засуетились. А как только со сцены полетели слова о "жидовской мафии", они вскочили на ноги и развернули над собой рулон бумаги. На нем красной краской было написано: "Фашизм в России не пройдет!"
- Фа-шис-ты! Фа-шис-ты!! - принялись скандировать они.
Почти сразу их голоса утонули в поднявшемся в зале шуме. Присутствующие поворачивались назад, вставали с мест, переговаривались друг с другом. Весь этот гам смог перекрыть только зычный голос генерала Гнедаго, который с побагровевшим лицом завис над столом президиума.
- Что за бардак!! - рявкнул он. - Кто пустил этих людей в зал?! Немедленно вывести!!
Вверх по проходам тут же побежали плотные молодые люди. Виктор сидел с краю и, понимая, что сейчас эти бравые ребята полезут через него усмирять бунтовщиков, встал и сделал шаг в сторону. Но в следующее мгновение кто-то сзади выкрутил ему руки и поволок из зала.
Ребров попытался вырваться, в ответ его согнули чуть ли не вдвое, и все происходящее он стал видеть перевернутым. Было забавно наблюдать, как одни охранники вверх ногами тащили к выходу пятерку студентов, другие вверх ногами рвали в проходе плакат с крупными красными буквами.
Когда всех выволокли в вестибюль, где было потише, Ребров опять стал объяснять, что произошла ошибка и что он не имеет никакого отношения к студентам. Впрочем, охранники замешкались только на секунду, а потом потащили всех к выходу из кинотеатра. Тут в пустом фойе эхом разнеслось звонкое:
- Стойте, идиоты! Остановитесь!
Виктор узнал голос Хрусталева. Тяжело дыша после пробежки, Роман чуть ли не силой стал разжимать пальцы людей, выкручивающих Реброву руки.
- Отпустите! - шипел он. - Это наш человек.
Охранники с явным неудовольствием повиновались. Никто не любит, когда его труд не ценят, особенно если в дело вкладываешь всю душу.
- А что делать с этими? - показывая на худосочных студентов, с заломленными за спину руками, обиженно спросил один из них, очевидно, старший.
- Выведите на улицу и отпустите. И перестаньте выкручивать им руки! опять перешел на крик вспыльчивый Хрусталев.
Студентов повели на свободу, а Роман виновато поправил на Реброве одежду.
- У тебя какая-то удивительная способность попадать во всякие приключения, - сказал он.
- Ничего, ничего, все в порядке, - отстранился Виктор.
- Ты же понимаешь, что этого дурака Меринова наш генерал не поддерживает, - попытался оправдаться Хрусталев. - Но и демонстративно порывать с ним сейчас не время. Скоро президентские выборы, а Меринову многие сочувствуют на правом фланге нашего движения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139