- неожиданно для себя спросила Алла и только потом поняла, что невольно задела самолюбие сокурсника.
- В издательстве платят больше, - нехотя ответит он.
Один из её жизненных принципов, согласно старинной испанской пословице, "Пошла танцевать - надо прижиматься". Раз уж вылезла с бестактным вопросом, нужно идти до конца и извлечь наибольшую пользу даже из невыгодной ситуации.
- И сколько же ты сейчас получаешь?
- Три тысячи, - уныло ответил Матвей.
Понятно. Что для него три тысячи, когда при маме с папой он привык ни в себе не отказывать и покупать дорогие книги из категории раритететов.
- А на кафедре у тебя какой был оклад? - продолжала допытываться Алла.
- Полторы.
Сокурснику этот разговор был явно неприятен. Мотя всегда любил пустить пыль в глаза и красиво швырнуть деньгами. А теперь даже не имеет возможности пригласить свою "вечную возлюбленную" поужинать в приличное заведение.
Бравировать собственными заработками верная боевая подруга не собиралась, хотя лично для неё что полторы тысячи, что три - все едино. В её фирме даже грузчики получают больше.
- А ты не жалеешь, что ушел из науки?
Матвей посмотрел на неё волком и промолчал. Конечно, он жалеет, зачем спрашивать и бередить и без того больное?! Пусть Мотя с виду балабол, но он и в самом деле талантлив. Никто не сомневался, что он сделает блестящую карьеру. Не будь этого катаклизма, именуемого перестройкой, Матвей Лопаткин давно бы стал доктором наук, а со временем, быть может, и академиком. Трепло он только в компании друзей, а мозги у него устроены как надо. И вот это несостоявшееся светило науки вынуждено за три тысячи рублей горбатиться над идиотскими текстами, от которых его с души воротит, и продался всего лишь за полторы тысячи разницы по сравнению с прежним окладом. Но, как говорится, когда денег нет, и копейка деньги. Для Аллы полторы тысячи сущая ерунда, а для теперешнего Моти Лопаткина - существенная разница в заработках.
- Мотя, у меня к тебе такое деловое предложение: ты будешь исполнять обязанности мозгового центра "Самаритянина" в свободное от основной работы время, а себя посвятишь служению науке.
Тот лишь недоверчиво хмыкнул и ничего не ответил. Но Алла не привыкла отступать. Мотя, конечно, упрямец, но она ещё упертее. "Бля буду, но я его дожму", - решила она.
- У вас не будет конвейера из раскрытия преступлений. Не так уж часто с моими знакомыми случается крутой криминал. Зато они люди богатенькие и хорошо усвоили истину, что за все в жизни приходится платить, и за собственный душевный покой щедро раскошелятся. Так что заказы у вас будут редкие, но хорошо оплачиваемые. Свободного времени вагон. Можешь двигать свою науку дальше.
- По твоему сценарию, я буду одновременно и научным сотрудником, и руководителем фирмы по оказанию сомнительных услуг? - без особого энтузиазма поинтересовался Матвей.
- Запросто, - с оптимизмом подтвердила Алла.
- По-моему, ты выбрала неподходящую кандидатуру на эту роль.
- Ты себя недооцениваешь, мой друг. Именно ты, будучи очень социально положительным, как никто другой, подходишь на роль главаря такой фирмы. У тебя вид кабинетного ученого, твой мощный интеллект написан на твоем лбу аршинными буквами, клиенты сразу же проникнутся к тебе доверием.
- Значит, я тебе нужен как подставное лицо?
- Как лицо фирмы, дорогой, а не как подставное лицо. Но и поработать тебе тоже придется. Даром ничто не дается. Бесплатный секс бывает только после свадьбы.
- И что - я буду сидеть в офисе твоего "Услужливого самаритянина" и производить на клиентов впечатление своим умным и респектабельным видом?
- Во-первых, не моего, а твоего "Самаритянина", милый друг. А во-вторых, тебе совсем не обязательно протирать штаны в своем офисном кабинете, можешь протирать их на родной кафедре или здесь, в родной квартире. Не один ли хрен, где морщить мозг? Твой мощный интеллект понадобится лишь на последних этапах, когда рядовая рабсила накопает нужное количество фактуры по делу.
Матвей задумался. Алла поняла, что раз он стал расспрашивать её о мелочах, значит, наконец-то лед тронулся. Еще немного, и Мотя решится. Трусоват он, конечно, и инертен, как и многие из тех, кто сейчас не у дел. Был бы он другим, то и его жизнь сложилась бы иначе. Но Мотя есть Мотя.
Как и многие избалованные дети "высоких" родителей, Матвей Лопаткин не научен быть зубастым. Был бы жив его папа, пристроил бы сыночка на теплое местечко, а там бы он нахватался нужных навыков. А если даже и нет - так папашины связи бы помогли. Во всяком случае, не бедствовал бы. А Мотя смолоду не обучен добывать на хлеб насущный. Что ж, это беда многих интеллигентов. Правда, и среди них есть вполне хваткие. В прошлом кандидаты-доктора каких-то там наук, в том числе, и коммунистических, а теперь крутые бизнесмены и даже олигархи.
Если бы Мотя не был таким инертным и не надеялся на папу, то вполне мог бы преуспевать. Но ещё не вечер. Есть надежда, что научится, войдет во вкус.
Алла почему-то была уверена, что Матвей увлечется работой в "Самаритянине", и пыль с его мозгов стрясется. А там, глядишь, и собственное дело откроет. На данном этапе у него хотя бы будет дополнительный заработок на хорошее вино, которое, как известно, является неплохим катализатором умственной деятельности. В умеренных дозах, разумеется.
"И тогда я буду гордиться, что сохранила для науки столь ценный кадр как Матвей Лопаткин", - мысленно усмехнулась Алла, наблюдая за сокурсником. Она уже была уверена, что тот согласится. И не ошиблась.
- Ладно, - сказал Мотя. - Убедила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103