Последний разговор с Гошей состоялся днем, когда он привез её из больницы. Регина в то время была на работе, Сережа - на занятиях. Потом Серафима недвижимо лежала в спальне, на расспросы детей отвечала, что плохо себя чувствует, дочь приносила ей еду, но тарелка оставалась нетронутой. Все эти дни Регина с Сережей, вернувшись домой, ходили на цыпочках, чтобы не беспокоить больную мать.
"Знают ли они о том, что их отец от нас ушел?" - спросила себя Серафима. И не смогла ответить. Если знают, то почему молчат? А если нет, то почему не спросят, где он?
Вечером она решила поговорить с детьми, но не знала, как начать разговор. Сказать, что Гоша ушел к другой? Теперь ей в это уже не верилось. Как за спасительную соломинку, Сима ухватилась за подброшенную ей версию, что муж весь в долгах и скрывается от кредиторов.
"Он нарочно сказал мне, будто уходит к другой женщине, чтобы кредиторы не требовали у меня отдать долг, - придумала ему оправдание Серафима. Пусть это жестоко по отношению ко мне, но мир бизнеса вообще жесток. Кредиторы увидят, в каком я состоянии, и не станут тормошить еле живую женщину, от которой ушел муж. Я ведь и в самом деле не знаю, куда делся Гоша. Может быть, уехал заграницу, у него шенгенская виза. Или отсиживается в чьем-то загородном доме". У них тоже был загородный дом, но вряд ли муж столь непредусмотрителен, чтобы прятаться там.
Так ничего и не придумав, она дождалась прихода детей и вышла на кухню.
- Вы знаете, где ваш отец? - Сима решила не ходить вокруг да около.
Сережа отвел глаза, а Регина ответила:
- У своей сучки.
У неё подломились ноги, и сын едва успел её подхватить.
- Пойдем к тебе, мама, тебе нужно прилечь, - сказал он и, бережно поддерживая её, повел в спальню.
Она механически переставляла ноги, а в голове был туман. Значит, дети все знали? Все знали и молчали? Лишь она одна была слепа?
Когда сын уложил её на кровать и укрыл одеялом, а дочь присела рядом, взяв за руку, Серафима тихо спросила:
- Вы знали?
- Знали, - за обоих ответила Регина.
- Почему же вы мне не сказали?
- Ты болела, - лаконично пояснила дочь.
Сима не нашлась, что возразить. И в самом деле, может быть, дети поступили правильно, избавив мать от волнений, - она часто лежала в больнице, ей предстояла операция.
- И что теперь? - спросила она больше себя, чем своих детей.
- Он уже подал на развод, - сказала Регина, а сын по-прежнему молчал.
- Сережа, почему мне отвечает только Регина, а ты не сказал ни слова? - обратилась к нему Серафима.
- А что я могу сказать? Он мой отец, ты - моя мать, я вас обоих люблю. Но не могу же я заставить его жить с нами, если он сам этого не хочет.
Она едва не расплакалась, но все же сдержалась. Дети никогда не видели её слез, не увидят и сейчас.
Сережа присел на корточки перед кроватью и положил голову ей на грудь. Так он делал, когда был маленьким, и сейчас Сима опять почувствовала, что вот-вот разрыдается. Ощутив, что её грудь судорожно вздымается, сын тихо произнес:
- Не плачь, мам. Все обойдется.
- Да как же может все обойтись, когда ваш отец меня бросил? прерывающимся голосом вскричала Серафима.
- Он тебя не бросил, а ушел к другой.
- Есть разница? - иронически поинтересовалась у брата Регина.
Сима ощутила благодарность дочери за эту, пусть и символическую, моральную поддержку и за то, что та назвала любовницу отца "сучкой". Все ж недаром каждая женщина мечтает о дочери. Сын - это сын, он чаще всего солидарен с отцом. И Сережа, скорее всего, тоже проявляет чисто мужскую солидарность, - мол, дело житейское, поменял одну женщину на другую. А дочь - это почти подружка. Только она способна понять мать как женщина женщину.
Сережа пожал плечами и оставил вопрос сестры без ответа.
- Ты считаешь, что все в порядке вещей? - тихо спросила его Сима.
- Мам, но ведь ты не первая...
Регина одарила брата зверским взглядом, а Серафима зажмурилась: "Господи, ну и слепая же я... Оказывается, совсем не знала, не только своего мужа, но и своего сына..."
- Слушай, заткнись, а! - рявкнула Регина, заметив, что брат уже открыл рот, намереваясь продолжить свои "успокаивающие" речи. - Мам, не слушай ты его! Мужчины всегда горой стоят друг за друга, когда дело касается женщин. Поглядела бы я на своего братца, если бы его, больного, после операции, бросила жена, которую он считал близким человеком и даже настоящим другом.
Сима благодарно сжала руку дочери - как хорошо та её понимает... Именно это и потрясло её больше всего. Ну неужели нельзя было подождать хотя бы месяц-другой, пока она окрепнет!
- В одном братец прав, - продолжала Регина. - На это нужно наплевать и растереть. Все, мам, поезд ушел.
- Я не могу... - жалобно простонала Серафима.
- Ну хочешь, я пойду и расцарапаю морду этой сучке? - чисто по-женски решила проблему дочь.
- Ты её знаешь? - удивилась Сима.
- Знаю.
- И кто она?
- Бывший референт в "Новаторе".
- Тогда я тоже должна её знать.
- Знаешь. Катька Зинчук. Правда, эта прохиндейка с амбициями и именует себя Клеопатрой. Клеопатра! - фыркнула дочь. - Акулина она или Авдотья, а не Клеопатра. Мнит себя богиней секса и царицей спальни. А на самом деле элементарная подстилка. Из тех, кто сразу ложится, когда ей велят сесть.
Серафима и в самом деле знала Катерину Зинчук. Правда, видела её редко - это не её вотчина. "Красивая девушка, - вспомнила Сима. - Правда, взгляд неприятный, ищущий какой-то... Или хищный?.."
- А почему ты говоришь, что она бывший референт?
- Потому что теперь Катька стала папиной секретаршей и ревниво пасет, как бы другая его не увела.
- Так значит, у них началось давно?
- Точно не знаю. Полагаю, примерно полгода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134