Интересно, сколько он уже принял?
– Мало чего. Он казался… испуганным. – Это дошло до меня только сейчас. – Решил, что я – твоя мать.
Джоэл фыркнул, но тотчас снова умолк.
– Обозвал тебя лгуном. И вором. И шантажистом. Что ты натворил, Джоэл?
– Да в гробу я их имел! – взорвался он. – Это Джино натворил, а не я!
– Да в чем дело?!
Джоэл осушил свой стакан и со стуком поставил его на стол. Потом сжевал пару чипсов. Крошки сыпались у него изо рта, когда он заговорил снова:
– Вчера. Под конец дня зазвал меня к себе в кабинет. Подумал, говорит, что надо нам побеседовать. Он у себя за столом сидел. Так что я только сверху его видел. И он мне сказал, что у меня все хорошо получается. Что он распознал во мне талант. И я уже, считай, прошел отбор, и он позаботится, чтобы я после курсов получил постоянную работу. Но только, говорит, я для него взамен тоже кое-что сделать должен.
– Джоэл, можешь ничего не рассказывать, если…
На меня смотрели испуганные глаза.
– А когда он встал, оказалось, что у него член торчит наружу. Наружу торчит, Кот. Он мне велел встать на колени…
– Урод долбаный… То-то он переполошился!
– Я не сделал того, чего он хотел, Кот. Я старался быть вежливым. Сказал, что я не по этой части. А он знаешь что ответил? Кончай, говорит, брехню нести, я, мол, педиков сразу чую и ни разу еще не ошибся. Велел, чтобы я не валял дурака и попробовал.
– Но ты сказал «нет».
– В самую точку, я сказал «нет». Представляешь, что он возомнил – будто знает меня лучше, чем я сам. А он тут и заявляет, что о работе я могу забыть и вообще чтобы проваливал. Орал, чтобы я убирался. Как будто это я с ним что-то сделать хотел.
Я обхватила его и притянула к себе покрепче.
– И ты пошел к маме.
Он кивнул, уткнувшись мне в грудь.
– И теперь она на тропе войны, а ты отсиживаешься здесь.
– Ага. – Джоэл поднял голову и только тут увидел мой фингал. – Что это с тобой?
– Пустяки. Разборка с пассажиром. Джоэл, что ты собираешься делать?
Он пожал плечами.
– Мама не может сражаться за тебя всю жизнь. Ты должен научиться защищаться сам.
Теперь Джоэл разозлился на меня. Его взгляд снова обрел ту сконцентрированную свирепость, которую я подметила еще в спортзале.
– Ну и что ты мне предлагаешь, Кот? Написать его адвокату письмо, как он и говорит? А кому из нас больше поверят? Я же просто безработный черномазый юнец. Бывший танцор, который даже в «Лихорадку в субботу вечером» не прошел. Ну да, это я тоже завалил. Я только на такое и гожусь. Ну и еще на отсос.
Он поднялся и направился к двери, налетев по дороге на стол. Дверь он толкнул, вместо того чтобы потянуть на себя, а потом еще и споткнулся на ступеньке. Я хотела пойти следом, но передумала – бог с ним, пусть остынет.
Вот только… Джоэла больше волновало то, как Джино отзывался о его сексуальности, а не то, что он сделал.
2
Мрак. Хуже, чем обычно по понедельникам, да еще и дождь. Внезапно хлынувший ливень может разогнать людей по такси, но если зарядит с самою утра, то никто просто не высунется на улицу. К половине первого у меня было всего семьдесят фунтов. Так пропущенную неделю не возместишь. И о чем я только думала – отсиживалась, видите ли, в своей берлоге. На Тотнем-Корт-роуд я подхватила слепого с собакой-поводырем; он просил отвезти его в Майл-Энд. Я не сразу въехала, что он слепой, и чуть было не отказалась – обычно я животных в машину не беру: аллергия на шерсть. Но нельзя же слепого с поводырем не пустить, верно? К тому же он не будет комментировать мой фингал.
Такси воняло мокрой псиной. Пес то и дело встряхивался, брызги летели во все стороны, от чего запах еще усиливался. Я хотела попросить слепого унять собаку, но передумала. Парень был моим ровесником. Бедолага.
– Просто диву даюсь, как вы управляетесь в этом городе, – заметила я. – Мне бы так не удалось. Не представляю, как можно обойтись без зрения.
Слепой вздохнул. На лице появилось выражение скуки, граничившей с обреченностью.
– Это моя жизнь, – ответил он. – Другой я никогда не знал.
Я тотчас пожалела, что завела этот разговор. Ему, наверное, это обрыдло не меньше, чем мне – разговоры о том, каково женщине быть таксистом. Я захлопнула пасть и крутила баранку, только поглядывая на него в зеркальце.
Когда слепой вышел, я проследила, как он подходит к своей двери и с ходу попадает ключом в замок. Ни секунды возни. Потом проехала мимо причудливой череды открытых зеленых местечек, безобразных холмов и попадающихся время от времени элегантных викторианских террас – наследие, сохранившееся еще со Второй мировой. Было уже поздно, и мне осточертело смотреть на чиркающие по стеклу дворники. Меня занесло в края Стефа.
В окрестностях Брик-лейн болтались без дела орды проституток. Похоже, из-за дождя и у них проблемы. У нас есть нечто общее. Ресторанчики открыты и полупусты, официанты торчат в дверях, зазывая посетителей. В воздухе висит густая смесь дождя и запаха карри.
Я как раз выбралась из машины и повернула к дому 134А, когда углядела знакомую белокурую шевелюру в окне «Шамира» – излюбленного ресторанчика Стефа. Он и Джимми, склонившись друг к другу, увлеченно обсуждали что-то, окутанные клубами сигаретного дыма. Они не слышали, как я иду по ковру с крупными узорами, и заметили меня только тогда, когда я положила руки Стефу на плечи. Он испуганно подпрыгнул:
– Господи, Кэт, смерти моей хочешь? – Стеф, а где мой поцелуй? А где мое «Как твоя поездка в Шотландию?» и «Как же я соскучился»?
Лицо у него расслабилось, снова появились ямочки, засияла улыбка – тускло-красное освещение придавало ей нечто дьявольское.
– Кэт, как же я соскучился!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83