Я был пьян. Полагаю, тогда мне казалось, что это смешная шутка, это лишний раз доказывает, насколько сильно я напился!
Казалось, он искренне смущен. Она позволила себе расслабиться и испытать облегчение, решила навсегда забыть о черепе. Закари все еще беседовал с женщинами. Они смеялись.
– А где ваша новая подруга? – Она услышала ребячливые нотки в собственном голосе. – У нее забавное имя. Щепка, или Щекотка, или как-то еще?
– Шепот, – подсказал он. – Ее здесь нет. У нас с ней… соглашение.
– Понимаю. – Она ничего не понимала, но какое это имело значение?
Раздался еще один безумный вопль, вспышка ярости, мелькание когтистых лап и сияние желтых глаз. Кошки бросились им навстречу. Женевьева в испуге шагнула назад и едва не упала. Кошки пронеслись так близко, что она почувствовала прикосновение пушистого меха к ногам.
– Эй, успокойся. – Монтерей схватил ее за руку, пытаясь поддержать. Когда она выпрямилась, его рука все еще поддерживала ее. Женевьева встретилась взглядом с Закари.
Она молниеносно перевела взгляд на ноги. На носке шелковой туфельки от Рамбальди красовалось пятно голубой краски. Вот черт!
Лулу махнула рукой оркестру, музыканты тут же заиграли новый мотив, мелодию с неподражаемым заводным ритмом, который привел танцоров в неописуемый восторг. Певица спрыгнула со стены и ринулась в толпу.
Женевьева глубоко вздохнула и, заставив себя не смотреть на Закари, улыбнулась добродушному Гаю Монтерею.
– Потанцуйте со мной, – предложила она и, взяв его за руку, повела прочь от воды.
В какой-то критический момент ночного представления, в час, когда отупение и усталость от чрезмерного количества выпитого и танцев достигли высшей точки, возможно, в два или в три часа утра, баржа начала наполняться водой. Ее хозяин, мужчина в блузе художника, который крутил над головой кошку, запаниковал и стал орать, чтобы все расходились по домам, в это время его жена, темноглазая женщина с вьющимися волосами, вычерпывала ковшом воду и выливала ее за борт.
На кю де Конти опьяневшая Лулу носилась в толпе и приглашала всех, кого только могла, в том числе и прохожих, которые не были на празднике, в особняк, расположенный на ближайшей рю де Лилль – для продолжения ночного «сабантуя».
– Я поеду домой, – отказалась Женевьева. – Роберт уже давным-давно вернулся.
– О, не будь такой скучной, милая моя. Как бы там ни было, он наверняка лег спать, ведь правда? Поэтому какая разница, ну, задержишься еще на пару часов?
– Думаю, ты права. – Ей все равно придется возвращаться домой. Женевьева хорошо это понимала. Но она опьянела, теперь ей гораздо легче было поддаться на уговоры Лулу, чем принять непростое решение вернуться.
– Это замечательное место, – возбужденно заявила Лулу. – Фантастическое! Вот увидишь.
– Чей это дом? – поинтересовалась Женевьева. Во главе пестрой и шумной процессии они подходили к белому особняку, из которого доносились громкие звуки джазовой мелодии, парадная дверь была гостеприимно распахнута.
– Я не помню, – беспечно ответила Лулу.
– Ну, так откуда ты знаешь, что там так замечательно?
– Это я тоже не помню. Ну а кому какая разница, милая моя? Сейчас время веселиться! – Подруга рванулась вперед.
– Женевьева. – Кто-то положил руку ей на плечо. Оказалось, что это Закари. – Я так давно хотел поговорить с тобой. Но ты все время была с тем мужчиной, американцем в светлом костюме. Кто он такой?
– Ты ревнуешь? – Женевьева услышала сварливые нотки в собственном голосе. Она хотела, чтобы он ревновал.
Он махнул рукой:
– Будь осторожна, не доверяй этому человеку. Снова у нее перед глазами возник рисунок черепа.
– Почему? Что ты знаешь о нем?
Закари пожал плечами:
– Ничего. Это интуиция.
Женевьева отошла от входной двери, вырвалась из толпы людей, стремящихся на вечеринку, прислонилась к стволу платана.
– Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
– Ты не хочешь этого.
– Я должна.
Он приблизился.
– Я знаю, ты боишься, Женевьева. Боишься своих чувств и меня.
– Что за вздор.
– Ты боишься своей страсти. Боишься, что это может причинить вред тебе и твоему браку… Если ты снова поддашься ей…
Она заставила себя взглянуть на его шею. И увидела веснушку. Она знала, что, если станет смотреть на веснушку, все будет в порядке, тогда она сможет держать себя в руках.
– Я так замечательно жила до того, как все это произошло, – ответила она. – Замечательно.
Вечеринка разгоралась. Люди вопили и шумно радовались. Повсюду раздавался звон стаканов.
– Но ты снова хочешь выпустить чувства на свободу. – Он подошел еще ближе. Она пыталась отодвинуться, но ее спина прижалась к дереву. – Мы оба знаем, как нам было хорошо вместе.
– Я не могу. Я…
Она чувствовала его дыхание. Он стоял так близко, что она могла наклониться и поцеловать его веснушку. Или впиться поцелуем в его губы.
– Эй, Женевьева! – До нее донесся голос Монтерея. Он выглядывал из окна на первом этаже.
Закари положил руку ей на плечо.
– Опять он. Я хочу поговорить с тобой наедине, Женевьева.
– Ты идешь? – крикнул Монтерей.
– Да, я сейчас приду. Закари нахмурился:
– Будь с ним осторожна. Встретимся завтра днем в Люксембургском саду.
– Этот человек пристает к тебе, Женевьева? – заорал Монтерей.
– В два часа, – сказал Закари. – Я буду у Циклопа, у фонтана Медичи.
– Не думаю, что смогу. – Женевьева сбросила его руку со своего плеча.
– Хочешь, я выйду и проучу его? – снова послышался голос Монтерея.
– Нет, я уже иду.
– Хорошо, до завтра. – Закари быстро удалился.
– Я не договаривалась с тобой. Ты это знаешь!
– Я буду ждать, – бросил он через плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102