.. Она винит себя... думает, что, наверное, сделала что-нибудь не так. Чем Нэнси заслужила подобное обращение, Грейс? Нэнси?.. Я бы сказал, что она милейшая...– Ах, давай не будем про Нэнси! – Грейс уставилась на колонны «Селфриджа». – Когда же это проклятое такси двинется с места?– Она говорит, что ты попробовала чуть ли не из каждой бутылки в баре.– Я немного расслабляюсь, Дики. Вот и все. Ты ведь тоже расслабляешься? И Нэнси, безусловно, тоже, хотя она, кажется, для удобства об этом забыла. Было бы хорошо, если бы все оставили меня в покое и дали все это преодолеть.Дики. Такое знакомое лицо, бледное, оживленное и нервное. Он не был красавцем, ни в классическом смысле, ни в нетрадиционном. Но от каждой клеточки его исходили интеллект и остроумие. И женщины его за это обожали. Взаимностью он им, конечно, не отвечал. Смышленая простушка не имела никаких шансов завоевать сердце джентльмена такой высокой пробы. Если, конечно, она не была до неприличия богата. Вероятно, несколько неопределенно сформулировала Грейс, именно страх обнаружить, что она сама и есть та самая смышленая простушка, всегда заставлял ее держаться в стороне от подобных девушек и так тщательно заботиться о своей внешности, о своей персоне...– Грейс, это больше чем расслабление. Что происходит? Не может же дело быть только в О'Коннелле. Или может?Она сделала большие глаза.– Ревность тебя не украшает, Дики. Нисколько.– Господи, ты думаешь, я еще влюблен в тебя? – В его голосе прозвучала почти насмешка.А ты что, не влюблен? Она чуть не произнесла эти слова вслух. Затем покраснела от смущения. И широкое зияющее пространство, открытое внутри ее последнюю неделю или около того, стало, похоже, еще шире.– По-моему, мне лучше вернуться домой.Но при этих словах движение возобновилось, и такси загромыхало вперед.– Мертвая лошадь на дороге, – сообщил через плечо водитель. – Можно в это поверить в наше время?Когда они проезжали мимо, Грейс выглянула. Трое полицейских и пара рабочих пытались убрать лошадь с дороги, а толпа зевак наблюдала за этим зрелищем. Пять человек пытались сдвинуть с места одну мертвую лошадь!– Пойдем со мной на вечеринку, Грейс! – Дики ощупью нашел ее руку. – Обещаю, я перестану совать нос не в свои дела. Ты моя лучшая подруга, несмотря ни на что... а вероятно, из-за всего... и я хочу, чтобы ты была со мной.
В саду на крыше в клубе «Ривьера» шло представление кабаре. Громко играл оркестр Чаза Рауни, а группа чернокожих танцовщиков из Гарлема в блестящих костюмах исполняла что-то совершенно новое. Началось все с чарльстона, но, когда Рауни лихо заиграл свое бравурное соло на тромбоне, танцовщики бросили своих партнерш и тоже принялись исполнять импровизированное соло. Вся блестящая молодежь, собравшаяся вокруг танцевальной площадки, внимательно наблюдала за этим зрелищем. Солнце медленно садилось за Трафальгарской площадью. Некоторые из наблюдавших притоптывали каблуками, повторяя движения танцующих, твердо решив первыми внести новшества в ночные клубы Лондона.– Это что-то новенькое! – На Додо было золотистое платье, а в волосах позолоченная роза. – Это что-то, правда?С обеих сторон ее стерегли Топпинг и Хэмфри. Последнее время Грейс замечала, что они стали ее сторожевыми псами. Они всегда были при ней, но заговаривать с ними – бесполезный труд. Просто хотелось бросить им что-нибудь вкусненькое!– Похож на чарльстон с небольшим излишеством демонстративности, – заключила Грейс. – Вероятно, отныне все танцы всегда будут разновидностью чарльстона. Это определяющий танец, ты не находишь?– Ну вот, очередная колонка, – усмехнулась Додо. – Хотела бы я, чтобы моя работа была такой же легкой.Грейс искала Дики, но он все еще обменивался рукопожатиями с прибывающими гостями.– Мне нужно выпить!Стоило ей произнести эти слова, как официант вложил ей в руку бокал шампанского.– Составлю тебе компанию! – Додо тоже взяла бокал. – Из-за него, да? – Она показала жестом в другой конец зала.Грейс не видела О'Коннелла с того утра, когда убежала из дома Сэма Вултона. Сегодня он выглядел божественно: в белоснежном костюме, с красной розой в петлице, такой же красной, как и ее платье. Единственный мужчина, на котором не было черного смокинга. Он стоял перед белой оградой, увитой виноградными лозами, лилиями и китайскими фонариками, и говорил с девушкой. Когда Грейс взглянула на него, он поймал ее взгляд и отрешенно улыбнулся, как улыбаются знакомому. Его спутница с черными как вороново крыло волосами, в голубом атласном платье, отливающем зеленью, явно была его близкой подругой.– Да, это он. И это еще не все. Я знаю его спутницу.Это была Маргарет, машинистка, ее лицо сияло от счастья, пока она запоздало не заметила Грейс. Волосы у нее были коротко подстрижены, очки она сняла. Бедняга предпочла полуслепоту, лишь бы никто не увидел ее в сильных очках. Впрочем, преображение было поразительным. В короткой стрижке угадывался почерк Маркуса Рино. Платье выгоднейшим образом подчеркивало фигуру. Эта Маргарет не была похожа на прежнюю Маргарет и отличалась от нее в лучшую сторону. Но как она к этому пришла?– Ггейс! – Внезапно появившийся рядом Шеридан был раскрашен в египетском стиле, привлекая к себе многочисленные взгляды. – Не знаю уж, поблагодагить тебя или пгоклясть за твою колонку на пгошлой неделе. У тебя такой кисло-сладкий язык, что я пгосто не могу понять, дгуг ты мне или вгаг?– У нее колючий язык, – беспомощно произнесла Додо. – Колючий, как проволока.Грейс по-прежнему смотрела на О'Коннелла и Маргарет, испытывая очень странное чувство какого-то медленного падения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86