- Каких?
- Какие приглянутся, - сказал Бак. - Сам знаешь, отказа мы здесь не встретим.
Это была правда. Как-никак Джим Карсон прекрасно снял два нашумевших фильма и продолжал расти как режиссер, а к Баку, по его выражению, девицы липли, "как мухи на дерьмо". Джим выкурил еще сигарету с марихуаной, посмеялся, и они ушли с тремя девицами, двумя манекенщицами и стюардессой по имени Линни Липпикотт, не пожелавшей упускать Джима, но отправились они не к Баку, а в ресторан Р. Дж.
Кларка, прокуренный и шумный, съели по бифштексу, и подвыпившая стюардесса сказала Джиму:
- Жаль, что мы не встретились два года назад.
- Почему?
- То был год петуха!
Восхитительная брюнетка со спадающей на глаза челкой и невинным личиком была явно чужой в этой компании, но не уходила, желая наутро похвастаться всему экипажу, что провела ночь с Джимом Карсоном.
И конечно же, конечно, ему уже было пора в постель, поразвлечься с этой девицей, но сперва потребовалось заехать в бар ресторана "Гиппопотам" навестить Оливье Кокелена. Стюардесса с невинным личиком висла на Джиме, а обе манекенщицы на Баке, дымилась марихуана, на стенах, заглушая ее запах, курились благовония, потом этот идиот Бак бежал, что-то крича, посередине Парк-авеню, девицы гнались за ним, Джим ехал сзади в лимузине с шофером и видел, как они все втроем повалились на островке безопасности, а когда поднялись, две почему-то оказались совершенно голыми, потом все вскочили в лимузин, и Карсон спросил Бака:
- Как же ты проведешь их в дом?
- Ерунда, - ответил Бак. - Скажу привратнику, что это монахини из обители святой Марии, ставившие на команду Нью-йоркского университета. - И всем это показалось смешно, дурманно-смешно, гашишно-смешно.
А позже, на квартире у Бака, стюардесса радостно залезла в постель к Джиму Карсону, и, засыпая, он смутно видел перед собой брюнетку с ангельским личиком, голова ее была откинута набок, губы приоткрыты.
Но, черт возьми, такое он видел множество раз.
На другой день Карсон прямо от Бака поехал на Уоллстрит, и банковский служащий спросил:
- В фильме снимаются Кендайс Берген и Доналд Сазерленд?
- С ними заключен контракт. Служащий снял очки без оправы.
- Мистера Сазерленда я что-то не помню.
- "Передвижной хирургический госпиталь".
- Телеспектакль?
- Лучший фильм семидесятого года. Сазерленд снимался в главной роли.
Этот человек оказался не так несведущ, как полагал Карсон.
- Снимался Элиот Гулд, - сказал он.
Карсон рассмеялся.
- Прямо в точку. Гулд летал на Луну и обратно. Но в главной роли был Сазерленд - он очень талантлив. Я снимал его в фильме "Военно-полевой суд".
Служащий вымученно улыбнулся.
- Извините, что я задаю эти вопросы, мистер Карсон. Говоря по правде, мне хочется убедить дочерей, что я знаю эту кухню изнутри. Разумеется, в этих вопросах мы полагаемся на ваше суждение.
- Прекрасно.
- Распоряжаться деньгами будет студия "Двадцатый век Фоке"?
- Да.
И Карсон подумал, как просто было все пять лет назад. В те дни у тебя в руках были деньги, у тебя в руках был фильм. МГМ, "Юниверсл", "Коламбия" просто поручали тебе съемку и надеялись, что ты не выйдешь из сметы. Теперь же банки непременно суются во все.
- Можете неофициально передать мистеру Зифкинду, что мы одобряем этот фильм, - сказал служащий.
Но когда Карсон собрался уходить, этот человек сказал:
- Простите, мистер Карсон, я хотел спросить вас кое о чем.
- О чем же?
- Мы не встречались раньше где-нибудь? Только не в Голливуде, я там не бывал.
- Десять лет назад я работал в Вашингтоне.
- А-а, - сказал служащий.
- В ЮСИА.
- Угу.
- Вы бывали в то время в Вашингтоне? Служащий опять вымученно улыбнулся.
- Покойный президент не был моим идеалом, - сказал он. - Но я присутствовал на инаугурации как представитель банка. Мело тогда ужасно.
- Я был на балу, но вряд ли мы встречались в толпе.
- А, теперь ясно! - радостно сказал служащий. - Бал. Вы танцевали с моей племянницей. Это... удивительно. Как же вы попали в Голливуд оттуда?
- Кое-кто застрелил кое-кого, - ответил Карсон. Ему вдруг стало противно находиться в одной комнате с этим радостным маленьким служащим правых взглядов, но он не мог позволить себе нарушить сделку.
- Что ж, рад встретиться с вами снова, но боюсь, я вряд ли припомню вашу племянницу. В тот вечер я танцевал с пятьюдесятью девушками, большинство из них были мне незнакомы.
- А Стефани Сполдинг? - спросил служащий. Черт возьми!
Карсон старался забыть о Стефани, с которой у него был недолгий роман. Она оказалась просто-напросто типичной выскочкой из Бэк Бэй[2]. К тому же эта история омрачала его воспоминания о тех временах в Вашингтоне, и он даже не хотел разбираться, почему именно.
Но сегодня, видимо, выдался скверный день. Карсон вернулся в "Уолдорф", и там на конторке его ждала телеграмма. Он вскрыл ее и прочел:
"Нужно поговорить, когда вам будет удобно. Буду звонить.
Джордж Уильямс, помощник заместителя министра юстиции".
Министерство юстиции? Что это может значить?
Встревоженный, он поднялся к себе в номер. Прошлую ночь он здесь не спал, и в вазе увядали цветы от журналиста, не дающего ему покоя. Сдаваться этот тип не собирался.
Но Карсон не думал о журналисте. Из головы у него не выходило содержание телеграммы. Он швырнул пальто на кушетку, сорвал галстук, бросил его поверх пальто и вошел в спальню. И тут увидел нечто очень странное. На кровати лежал его паспорт, взятый для предстоящей поездки за границу. Изрезанный на кусочки!
Кто-то располосовал его и разбросал по всей кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77