- Но это возможно теперь или никогда, - сказал отставной генерал. Через полгода Кастро так окопается, что нам не удастся его прогнать.
Лэтем поднялся и возглавил совещание.
- Наконец мы подошли к подлинной цели нашего приезда, джентльмены. Судя по тому, как вы набрасывались на Керрвуда, вы все помешались. Неужели он стал бы тратить время, чтобы отговаривать вас от этой операции? Вас, олимпийцев?!
Так Медуик впервые услышал об олимпийцах.
Лэтем продолжал:
- Нам нужна от вас информация с места. Может ли удаться это вторжение без поддержки с воздуха?
Все подскочили с криками: "Немыслимо! Самоубийство! Предатели!" Керрвуд встал и поднял руку.
- Джентльмены, - сказал он. - Такого решения не может принять никто, даже президент. Если американские самолеты будут сбиты над Кубой, если станет известно, что в этой игре принимал участие американский персонал, пропадет вся ценность операции. Без нас - это кубинцы отвоевывают свою родную землю. С нами и нашими самолетами - это громадная мощь плохих янки обрушивается на крошечный островок. Так не пойдет.
Молчание.
- Поэтому мы прилетели сюда, чтобы узнать ваше мнение.
Возможна ли эта операция без воздушной поддержки? Если нет, мы немедленно отменяем ее и берем все последствия на себя. Если она может как-то удаться, мы позволим вам действовать, но лишь при этом основном условии. Никакой открытой американской поддержки.
- Невероятно, - сказал генерал.
Гриффин повернулся к нему.
- Нам нужно совместно подумать об этом, генерал, - сказал он. И обратился к Керрвуду: - Сколько времени остается у нас на анализ?
- Мы должны знать ваше мнение завтра. Каждый день - это потеря, черт возьми, - ответил Керрвуд.
- Увидимся утром, - сказал генерал. - А теперь доброй ночи. Трое служащих ЦРУ вышли. Керрвуд постоял, глядя на закрытую дверь, потом повернулся к Лэтему.
- Зря ты упомянул об олимпийцах.
- Я дал им понять, что мы в Белом доме их раскусили, - сказал Лэтем.
- И все же... нам был нужен от них честный ответ. Теперь мы его не получим.
- Почему?
- Раз они, как ты говоришь, олимпийцы, вторжение им будет только на руку. Даже если произойдет катастрофа. Они поднимут крик, что Кеннеди отменил поддержку с воздуха и погубил свободолюбивых изгнанников, завладеют ЦРУ, и мне придется уходить.
- Вот как?
- Да.
Лэтем лег на койку и уставился в потолок.
- Недолюбливаю я ЦРУ, - сказал он. - И президент тоже.
- Кто-то должен делать грязную работу, - ответил Керрвуд.
16
Рано утром беженцы снова отправились на учения, и Медуик от нечего делать гулял по лагерю. На вырубке среди джунглей стояли сборные домики из гофрированной жести типа тех, что изготовлялись во времена второй мировой войны, на грунтовых дорогах - "джипы", в глубине виднелись серые бункеры, слышались щебет птиц в лесу и далеко в горах прерывистый треск выстрелов.
Воздух был теплым, прозрачным. Медуик пошел по дороге, оскальзываясь городскими туфлями на острых камнях, и вскоре оказался у ворот в изгороди из колючей проволоки; часовой-кубинец сидел в шезлонге, покуривая и держа автомат на коленях. Ничего не сказав ему, Медуик повернулся и пошел обратно. Керрвуд, Лэтем и сотрудники ЦРУ были на совещании у генерала кубинцев туда даже не пригласили, поэтому задача Медуика в этой миссии была выполнена. Внезапно рядом с ним, подняв облако пыли, остановился "джип".
- Медуик! - окликнул сидящий за рулем. Это был Карл Ричардсон, младший из сотрудников ЦРУ, с которыми он встречался накануне вечером.
- Я просто прогуливаюсь, - сказал Медуик, словно бы оправдываясь.
- А прокатиться не хочешь? - спросил Ричардсон. - Мне нужно доставить кой-кому донесение.
- Блестящая мысль.
Медуик взобрался на небольшое сиденье рядом с Ричардсоном, Ричардсон передвинул рычаг переключения передач назад, потом вперед, они подъехали к воротам, и часовой пропустил их, махнув рукой.
По обе стороны широкой грунтовой дороги простирались гватемальские джунгли.
Вверху раскачивались ветви больших дубов, внизу рос густой подлесок в рост человека.
- Как они воюют в такой чащобе? - спросил Медуик. - Как хоть они видят друг друга?
- На расчистку района, который нам нужен, ушел месяц, - сказал Ричардсон. - Но теперь он расчищен. И видимость, чтобы убивать, достаточная.
Медуик засмеялся, но тут же с удивлением заметил, что Ричардсон не шутит.
- Здесь никто не убивает друг друга, так ведь? - спросил Медуик.
- Было несколько... несчастных случаев, - ответил Ричардсон. Кубинская родовая вражда, что-то в этом роде. Они дожидаются, пока попадут сюда, а потом пуля в спину - и вражде конец.
- Предупредите их всех, что я не кубинец, - сказал Медуик, чтобы рассмешить Ричардсона. Но ему это не удалось. Ричардсон был серьезным парнем.
Какое-то время они ехали молча, потом Ричардсон спросил:
- К чему Лэтем упомянул об олимпийцах?
- Мистер Ричардсон, хочу сказать вам кое-что сразу. Я работаю в управлении всего три недели. И ничего не знаю. Я даже не знал, что наши люди находятся в Гватемале. А олимпийцы для меня просто неизвестное кодовое слово.
- Ну так вот, ты едешь с одним из них, - сказал Ричардсон.
- И вы, разумеется, не скажете мне, кто такие олимпийцы. Машину потряхивало.
Ричардсон крепко сжимал баранку, суставы его пальцев побелели.
- Скоро узнают все, - сказал он, словно разговаривая сам с собой. - В управлении есть патриоты. Есть и болваны, оставшиеся с прежних времен. Он повернулся к Медуику и, видимо, заметил на его лице удивление, потому что сказал: - Не удивляйся так. К нам, знаешь ли, тоже внедряются агенты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77