Борден Дил
Старая коробка из-под сигар


Дил Борден
Старая коробка из-под сигар

Борден ДИЛ
Старая коробка из-под сигар
Перевела с английского Н. ЛИБЕРМАН
Томми не испытывал страха до тех пор, пока не снял трубку. Тогда он понял, что боится, потому что голос его дрожал.
- Полицию, - сказал он таи, как говорили по телевизору. - Соедините меня с полицией.
- Что тебе надо, мальчик? - спросила телефонистка раздраженно. Так обычно говорят взрослые, когда им не нравится игра, которую затеял ребенок.
Он старался говорить спокойно. Ему хотелось плакать, но он знал, что еще нельзя. Еще долго нельзя будет.
- Полицию, - повторил он. - Кто-то застрелил Марка и мою маму. Их кто-то убил.
Он услышал, как телефонистка ахнула, и понял, что теперь все в порядке: она уже не думает, что это игра. Затем его соединили с полицией. Теперь уже было легче: ему просто надо было сказать свое имя и где он живет, и что мама и Мари лежат мертвые на полу - кто-то застрелил их.
Он положил трубку, сел на диван, не сводя глаз с противоположной стены, чтобы заставить себя не смотреть на трупы. В комнате было тепло, но он мерз в пижаме. Ему очень хотелось снова очутиться в теплой постели и слышать голоса Марка и матери в гостиной. Ему хотелось проснуться и убедиться, что всего этого нет в действительности и что сюда не мчатся полицейские машины, громко завывая сиренами.
"А что, если включить телевизор?" - подумал Томми. Ему всегда было интересно, какие программы показывают в это время. Но он понимал, что сейчас этого не следует делать. Надо сидеть в пижаме на диване, пока не приедут полицейские. Нельзя даже пойти в комнату отца и ждать их там; надо ждать здесь, в этой комнате, где лежат трупы.
Он уже слышал пронзительный вой сирены, сначала издалека, а затем все ближе и ближе. По телевизору вой сирены не был таким громким, даже когда полицейские машины находились перед самым экраном.
Потом послышался звук, похожий на тихое рычание, и машина остановилась перед домом. Он услышал, как они идут по дорожке, но не шевельнулся, пока не зазвонил звонок. После сирены он показался ему нежным, музыкальным, привычным.
Тогда Томми слез с тахты и пошел открывать дверь. Высокие люди, одетые в синюю форму, прошли мимо него в комнату.
- Ну и дела! - сказал один из них. - А ведь малыш не соврал!
Теперь ему не страшно было смотреть на трупы, потому что полисмены тоже смотрели на них. Он стоял посреди комнаты, наблюдая за полицейскими, и его босые ноги мерзли на кафельном полу. Марк сидел в кресле, как обычно, когда приходил к ним, и совсем не был похож на мертвого. Но Томми знал, что он мертв.
Мать тоже была мертва. Она лежала, неловко раскинувшись на пороге кухни. Из двух бокалов, которые она несла в руках, один только расплескался, а второй был разбит, и его осколки поблескивали на полу. Она всегда говорила, что если уронить какой-нибудь предмет на этом кафельном полу, то ему крышка. А вот теперь один из бокалов вовсе и не разбился.
Он хотел сказать полисменам, чтобы они не трогали трупы, но ничего не сказал. Они-то лучше знают, что делать, и не ему, восьмилетнему мальчику, указывать им. Томми снова уселся на тахту и стал ждать. Теперь он чувствовал себя хорошо.
Один из полицейских подошел к нему.
- Как это случилось, сынок? - спросил он.
Томми посмотрел на него и начал рассказывать, но другой остановил его.
- Подожди лучше лейтенанта, - сказал он и предостерегающе покачал головой, как будто не понимал, что Томми заметит это. - А вдруг он не сможет повторить... Ведь совсем еще ребенок. Вызови их, Чарли, и пусть займутся делом.
Чарли пошел к телефону, и тот, который помешал Томми рассказывать, сел рядом с ним и обнял его.
- Как себя чувствуешь, старина? - сказал он таким добрым голосом, каким никогда не говорят полисмены по телевизору.
Мальчику хотелось отодвинуться, но он не сделал этого и только ответил:
- Хорошо.
От руки, которая обнимала его, стало тепло и захотелось спать, но он знал, что не должен спать сейчас. Еще не время. Нельзя, пока все не закончится.
Полисмен откинулся на диване и посмотрел на него.
- Ты славный и смелый парень, - сказал он.
Томми и сам считал, что держится хорошо, но вслух этого не сказал.
Затем появился лейтенант и с ним целая компания: человек с фотоаппаратом, другой с докторским чемоданчиком и еще один, который выискивал отпечатки пальцев. Комната наполнилась полисменами, делавшими то, что они всегда делают по телевизору.
Лейтенант стоял в стороне и наблюдал за ними, затем он мельком взглянул на трупы, и Томми захотелось знать, уберут ли они их сейчас. Потом лейтенант, держа руки в карманах и приподняв плечи, подошел поближе и посмотрел на Томми.
- Он был совсем один, а? - обратился он к полицейскому. Полицейский встал.
- Да. Однако парень держится молодцом.
Затем добавил каким-то странным голосом:
- Это он вызвал полицию. Дежурный на коммутаторе сказал мне, что это он.
Лейтенант посмотрел на Томми сверху вниз и присел на корточки перед ним.
- Как тебя зовут, старина? - спросил он.
- Вэн, - ответил Томми. - Меня зовут Вэн.
- А на кармане твоей пижамы сказано, что ты Томми.
- Так называла меня моя мама с тех пор, как папа ушел. А папа называет меня Вэн, и это мое имя.
- Значит, тот человек не твой папа? - быстро спросил лейтенант.
- Это Марк, - ответил Томми. Он хотел было рассказать лейтенанту, что Марк называл его Т. В. Смит, потому что Т. В. - это его инициалы, и еще потому, что всегда, когда Марн бывал у них, Томми не хотел ложиться спать, а хотел смотреть телевизор, так что это вроде "Телевизор Смит".
1 2 3 4