-Рыться в развалинах садового павильона- одно дело, а копаться в усыпальнице- совсем другое!- сурово объяснила я себе.
Я мало что знала о своих предках, но была твердо уверена, что были они людьми куда более достойными, чем Армен и его подручные. А эти самые подручные собирались спуститься в склеп и топтать ногами землю, смешанную с прахом моих родственников. Мысль о том, что они будут ворошить и небрежно отшвыривать в сторону их кости, и без того порушенные какими-то вандалами, опять привела меня в бешенство.
-Для них нет ничего святого! Им мало того, что они претендуют на сокровища, прав на которые не имеют, им не достаточно того, что они угрозами заставили меня приехать сюда, так теперь они хотят принудить меня осквернить могилы собственных родствеников!
От этих мыслей я снова зашлась от злости и потому не заметила, как сделала еще несколько лишних кругов по озеру.
Наконец, почувствовав, что совсем выбилась из сил и если немедленно не вылезу на берег, то камнем пойду ко дну, я вышла из воды на берег. Промерзла до костей, от холода зуб на зуб не попадал, зато вся злость улеглась, я чувствовала себя посвежевшей да и голова работала лучше.
-Конечно, эти ребята не агнцы Божьи и даже не воспитанники приюта для бедных сироток, они -форменные бандиты!- сурово напомнила я себе.-Моральными принципами они не отягащены, это в их положении вещь лишняя, и потому ведут они себя соответственно. Но и ты, моя милая, мало напоминаешь девицу из пансиона. Ты же сама с ними связалась! Разве не ты заказала убийство двух человек? И, заметь, даже глазом не моргнула! И потом, когда зашла речь о сокровищах, ты ведь не сказала Армену всей правды! Вместо этого ты начала кроить и выкраивать, плести невесть какие кружева, лишь бы правду утаить! А ведь могла рассказать ему все, глядишь, от тебя и отвязались бы! Так нет, докроилась до того, что пришлось ехать сюда! И даже тогда ты еще могла выкрутиться! Отдала бы дневник и надобность в твоем присутствии здесь отпала бы! Ан нет, дневник не отдала! Знаешь, что я тебе скажу, моя милая? Это ты кому другому рассказывай, что тебя силой заставили приехать! Сюда ты притащилась по доброй воле! Уж очень тебе хотелось знать, чем все эти поиски закончатся. Не хотелось выпускать из вида этих охотников за сокровищами! Ну, и кто ты тогда? Жертва? Бедная овечка или что другое? А если другое, так перестань психовать! Не хочешь , что б они лезли в усыпальницу- придумай что-нибудь! Для чего-то тебе голова дана!
Рассуждения сделали свое дело, в мыслях наступила ясность и я пришла в отличное расположение духа. Со мной всегда так: киплю, мучаюсь, но только до тех пор, пока не приму какое-нибудь решение, после этого начинаю действовать, назад не оглядываюсь и сомнениями не мучаюсь.
К стоянке я возвращалась окружным путем, вдоль внешней ограды, и во двор вошла через главные ворота. Сурен с Романом сидели у костра и ужинали. На мое появление они внимания не обратили, поглощенные более интересным занятием и я, разобиженная явным пренебрежением хотела гордо продефелировать мимо, но желудок живо напомнил мне, что гордость и голод не совместимы. Сокрушенно вздохнув, я признала требования собственного организма вполне разумными и молча присоединилась к сидящим у костра. За весь ужин между нами не было сказано ни слова. Я молчала из принципа, а они про мой принцип не догадывались и просто не обращали на меня внимания. Покончив с едой, мы не разошлись по своим спальным местам, что было бы вполне естественно при том настроении, в котором пребывала наша компания, а остались сидеть на чурбаках вокруг пляшушего пламени. Мы молча смотрели на него и каждый думал о чем-то, известном только ему, а вокруг тихо шумел темный парк, над головой вздымалось черное небо с россыпью звезд и казалось, что мир вдруг сузился до крохотного пятачка, на котором сидели три сгорбленные фигурки.
Правда, Роман чаще обычного отлучался в темноту и после каждого раза возвращался во все более возбужденном настроении. Сурен косил на него глазом, с неодобрением наблюдая, как напарник нервно дергает конечностями и что-то невнятно бормочет, но замечание делать не спешил. Я тоже из-под тишка поглядывала в сторону Романа, с опаской прикидывая в уме, когда это возбуждение достигнет апогея и перерастет в открытую агрессию. Долго ждать заветного момента не пришлось, из очередной отлучки Роман вернулся с фляжкой в руках, которую, очевидно, прихватил по пути из ящика с продуктами. Сурен на это своеволие никак не отреагировал, только сердито нахмурился, но и такой малости хватило, чтоб завести неуравновешенного парня. Он демонстративно поднял фляжку на головой, тряхнул ею, потом протянул мне:
-Хлебни, может, веселее станешь. На твою кислую рожу смотреть противно!
-Отстань! Не хочу!
-Да, ладно, что ты ломаешся! Что из себя недотрогу корчишь?
Недотроги с мужиками в лес не ездят!
Пить в мои намерения не входило, поэтому я сердито бросила:
-Отстань! Без тебя тошно, придурок!
Но этого мне показалось недостаточно и я пересела от него подальше, чем сильно разозлила Романа.
-Чего ты выделываешься, сучка?-заплетающимся языком заорал он, вскочил с места и стал совать мне в руки фляжку, перемежая уговоры с матерной бранью. Я к такому обращению не привыкла и потому, как только фляжка оказалась в опасной близости от моего лица, схватила ее, размахнулась и изо всех сил швырнула в темноту. Куда она упала, не знаю, но за то, что ее содержимому я нанесла непоправимый урон, могу ручаться. Заторможенный ум Романа не сразу сообразил, что же произошло, но, когда до него дошло, он зашелся в яростном крике:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89