В голове мелькнула и тут же исчезла неясная мысль. Даже не мысль, а скорее туманный намек. Я попыталась ухватить его и вытащить на свет, но он не давался. Вертелся где-то в подкорке, беспокоил, но форму четкой мысли приобретать никак не хотел.
Я, как самнабула, вышагивала по улице и глухо бормотала:
- Делишки... делишки...темные, как ночь делишки..
Семенившая навстречу сухонькая старушка, опасливо шарахнулась в сторону и мелко перекрестилась, а я вдруг остановилась и громко сказала:
- Ну конечно, причина в темных делишках!
Совершенно неожиданно все стало на свои места. До того момента, находясь под влиянием друга, я смотрела на присходящее его глазами. Николай, измотанный сыплющимися со всех сторон неприятностями, воспринял смерть компаньона как грозное предупреждение себе и запаниковал. А я, завороженная его рассуждениями, пошла у него на поводу и посчитала убийство Щапова звеном общей интриги. А все было значительно проще! Степана убили на почве личной вражды и из сугубо частных мотивов. Никакого отношения к фирме и самому Николаю эта смерть не имела. Проблему следовало разделить на две части и тогда происшедшее выглядело абсолютно иначе.
С одной стороны имелись Колькины конкуренты по бизнесу, которым не нравилась его нахрапистость, и они решили немного осадить удачливого выскочку. В ход пошли всяческие пакости, направленные на подрыв стабильности фирмы, а потом, дабы припугнуть черезчур шустрого коллегу, в него пальнули из кустов. Брать грех на душу и убивать никто не собирался, потому стреляли один раз и не очень метко, чтоб, не дай Бог, ненароком не попасть.
С другой стороны был некто, люто ненавидевший Щапова и воспользовавшийся удобным случаем, чтоб свести с ним счеты.
Плохо было то, что для этой цели был выбран офис Николая. Как отлично было бы, окажись Щапов убитым в другом месте. Подозрение пало бы тех, кого он в свое время определил на нары или обобрал под угрозой ареста и мне не пришлось бы ломать голову над вопросом, кто из служащих Сипягина является убийцей. К сожалению, стреляли изнутри здания, а это не оставляло места для сомнений. Преступником был один из приглашенных на празднование дня рождения. Факт сам по себе ужасный, но беда заключалась ещё и в том, что никто из них не выглядел настоящим преступником. Все они казались обычными гражданами, пусть не с непростыми характерами и своими маленькими слабостями, но вполне добропорядочными. В их отношениях друг с другом существовали трения, время от времени между ними вспыхивали незначительные конфликты, но это ни о чем не говорило. Подобные недоразумения неизбежны, если люди давно знакомыми и тесно общаются. Короче, явных причин для убийства не наблюдалось, а тайные, которые, конечно же, имелись, раз Степана все-таки убили, оставались для меня за семью печатями. Можно до безконечности ломать себе голову, но без знания подноготной участников этой драмы, додуматься до чего-то стоящего все равно невозможно.
На некоторое время мысли улетели в сторону и бродили далеко и от жертвы и от её убийцы, но потом опять вернулись к исходной точке. Такой уж въедливой я уродилась, если меня что занимало, выкинуть это из головы я уже не могла. Сколько раз укоряла меня мама, когда я начинала изводить себя вопросами:
- Ну, что ты за человек? Зачем тебе это? Что ты мозги себе забиваешь проблемами, которые не имеют к тебе ровно никакого отношения? Забудь и не мучь себя.
Я полностью соглашалась с мамой, но поделать себя не могла, поэтому снова и снова возвращалась к тому, что меня взволновало. Теперь мамы не было в живых, некому было возвратить меня из мира фантазий на грешную землю и я без помех ушла с головой в подбор подходящей кандидатуры на роль убийцы Щапова.
Публика, собравшаяся на празднование дня рождения, была вполне добропорядочной, такая таскать в кармане оружие и без раздумий пускать его в ход привычки не имеет. Значит, если один из них все же решился на убийство, у него должны были быть для этого очень веские причины. Возможно, Степан представлял для него такую угрозу, ликвидировать которую можно было только путем физического устранения.
Кроме того, убийца, по моиму мнению должен был иметь характер импульсивный и даже бесшабашный. Будь он человеком рассудительным и осторожным, выбрал бы другое место для покушения, рассчитав все таким образом, чтоб на него не пало ни малейшего подозрения.
Но нужно же было с кого-то начинать! Из всех присутствующих на празднике наиболее подходящей личностью на кандидатуру убийцы мне казался Михаил. Тут сыграл свою роль и рассказ Марины Ивановны о непростом жизненном пути младшего Колькиного брата, и кража денег из кабинета и его угроза убить Щапова, которую я слышала собственными ушами. Я совсем не исключала, что где-то в прошлом их со Щаповым дорожки пересекались и у того был припасен на Мишку компромат.
2
Я уже подошла к свой калитке и взялась за щеколду, как сзади раздался обиженный голос:
- Настя, что это ты идешь мимо и не здороваешься?
Оглянувшись, увидела укоризнено глядящую на меня поверх забора Колькину мать.
- Тетя Сима! - обрадовалась я. - А Николай сказал, Вы в деревне!
- Правильно сказал! Месяц в деревне гостевала, а сегодня вернулась. Внуки по матери соскучились, да и самой домой захотелось.
- Как я рада Вас видеть!
- Ну, коль рада, так пойдем ко мне. Посидим, чаю попьем, посудачим. Расскажешь, как ты там в своей столице поживаешь.
На веранде за большим обеденным столом рядком сидели, как когда-то мы с Колькой, двое рябятишек. Мальчику было лет шесть и выглядел он таким же крепеньким и белобрысым, как старшие Сипягины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97