Американец сумел сохранить свою сияющую улыбку и для стариков, невыразительные лица и неподвижный взгляд которых говорили о том, что они не в здравом уме. С теми, натруженные ноги которых отказывались им служить, но кто был в состоянии разговаривать, Джеймс завязывал разговор. Дольше всего его удержал возле себя чемпион по игре в домино – отец Константин, которому он вынужден был пообещать вернуться специально для того, чтобы сыграть с ним партию.
– Вы хорошо играете? – спросил старик.
– Я бы сказал, что лучше умею играть в покер.
– Карты? Фу! В крайнем случае, поговорим о шашках, но не о картах. Ничто не приносит такого удовлетворения, как «дубль-восемь», не так ли, сестра?
– Дело в том, что… – начала Элизабет, но чемпион не дал ей договорить. Он уже наклонился к Аньес и Джеймсу, прижал палец к губам, чтобы сделать это признание более таинственным, но которое он на самом деле прокричал, из-за своей глухоты:
– Мне бы не хотелось огорчать сестрицу, но она никогда не научится хорошо играть. Она просто сама доброта… А к игре в домино нужно иметь склонность, как в бильярде, нужно иметь дар…
После посещения больничного отделения все двинулись на кухню, где тучная и величественная сестра Дозита, канадка французского происхождения, царила среди плит и огромных кастрюль.
– Пахнет очень вкусно, – заметила Аньес.
– Сегодня вечером, – сказала сестра Дозита, – в честь вашего визита будет наш излюбленный десерт: крем с карамельками. – Затем она прибавила, вздохнув:
– Его легче всего есть тем, у кого почти нет зубов.
Сестре Дозите помогали три монахини, итальянки, болтовня которых и загорелый цвет лица напоминали о жителях Апеннинского полуострова. Джеймс не смог удержаться от замечания:
– Великолепно! Это напоминает мне нашу высадку в Неаполе. Жители приветствовали нас с радостью, несмотря на нищету и ужас, которые обрушились на этот прекрасный город. Как это хорошо с вашей стороны, что вы хоть немного скрашиваете жизнь в этом монастыре, где так много людей нуждается в заботе!
Услышав эти слова, сестры Паола, Марселина и Катарина одарили его своими милыми улыбками.
После посещения кухни они перешли в прачечную, где две сестры, имевшие возможность разговаривать на одном языке – жительница Мадрида и чилийка, присматривали за стиральными машинами. С сестрой Беатрис – голландкой никто не мог сравниться в складывании стопок белья и полотенец, большое потребление которых было одной из самых серьезных проблем монастыря.
– Так как у нас шестьсот стариков и старух, – призналась Элизабет, – нам еженедельно нужно расходовать полторы тысячи пар простыней и две тысячи полотенец. Мы никогда не сможем выйти из этого положения, если не будем сами все это стирать.
Стопы белья сестры Беатрис, лежащие на полках огромных этажерок, пахли чистотой и лавандой.
– Короче говоря, – сделал вывод Джеймс, выходя из прачечной, – ваш монастырь – это настоящий крейсер милосердия. В вашем штабе, Элизабет, говорят на всех языках. Здесь среди ваших подруг можно встретить представительниц всех национальностей.
– Одно из основных правил нашего Ордена Святого Жана – это использование наилучшим образом способностей каждой из нас. Я бы выглядела плачевно на кухне.
– Ты не любила этим заниматься, когда была еще ребенком, – заметила Аньес.
– Я считаю, чтобы достичь чего-нибудь в этой области, нужно быть хоть немного лакомкой, как ты. Да, мой дорогой Джеймс, когда ваша невеста была моложе, это был ее маленький грешок. С тех пор, как она решила стать манекенщицей, она очень изменилась, чтобы сохранить фигуру. Но я сожалею об этом: она мне больше нравилась, когда была лакомкой. Возможно, это одно из необходимых качеств хорошей хозяйки.
– Вот потому я и женюсь на француженке, – сказал Джеймс, рассмеявшись. – Я тоже люблю все вкусное.
Посещение закончилось визитом к «несносным», и именно там его ждал самый большой успех. Присутствовали все: Ювелир, Кавалерист, Финансист, Певец и другие обитатели… И каждый хотел поговорить о своей бывшей профессии, задавая Джеймсу самые несуразные вопросы: «Какое существует в США мнение о французской ювелирной промышленности?»
Офицер понял, что он должен отвечать, даже если этот вопрос его никогда не интересовал. Он смог ответить таким образом, что полностью удовлетворил своего собеседника и рассмешил Элизабет:
– Франция всегда славилась великими художниками и такими замечательными мастерами, как вы, чему и завидуют Соединенные Штаты. Вы творцы, а мы ремесленники и созданы для того, чтобы дополнять друг друга.
И Кавалерист, в свою очередь, решился на атаку. А так как он жил только воспоминаниями о кавалерийской школе в Сомюре, то сделал выпад, «по-французски»:
– Ваши ковбои не знают даже элементарных правил верховой езды. Они держатся в седле только благодаря акробатическим уловкам.
– У наших ковбоев ваши предшественники – погонщики скота из Комарга. Не забывайте, что мы молодая нация. Нам очень нравятся те, кого вы называете «человек в седле», у них развито чувство самообладания и элегантность, достойная восхищения. Признаю, что это необычно звучит в устах моряка, но думаю, что морякам всего мира нравятся лошади. В этом парадокс их жизни. Кто занимается в вашей стране в школе верховой езды? Женщины, мой дорогой. У всех женщин сердце амазонок, и они понимают, что мужчина в их жизни – как упряжная лошадь.
– Тягловая лошадь?
– А почему бы и кет? Гордитесь же вы своими лошадьми першеронской породы. Я был на ваших конных заводах в Пине. Это интересно.
– Вы были на этих заводах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64